Бессонная ночь в мире театра
Я страстный театрал. К магии театра начал приобщаться еще в младшем школьном возрасте благодаря близости к нашему московскому дому жемчужины Старого Арбата – великого, изысканно яркого театра имени Евг. Вахтангова.
...Шли шестидесятые годы прошлого века. Был поздний весенний вечер. На Московском вокзале Ленинграда меня провожали мой друг и его милая жена. Утром того же дня друг защитил диссертацию, затем, по традиции, в его квартире состоялся банкет. Одним из утренних авиарейсов я прилетел из Москвы в Ленинград на один день, чтобы побыть на ученом совете в роли болельщика, а затем стать участником застолья. Обратный билет предусмотрительно приобрел на поезд, понимая, что при отъезде из Ленинграда могу не вполне соответствовать правилам авиаперевозок пассажиров. И что правда, то правда: на вокзале мое состояние несколько отличалось от трезвого, и, конечно, я был весел и разговорчив.
Когда мы вошли в купе, мой друг немедленно накрыл стол своей салфеткой, поставил заполненную наполовину бутылку коньяка и походный набор рюмок, высыпал шоколадные конфеты. Мы еще не начали прощальный ритуал, как в купе вошел старик (по нашему восприятию того времени) в железнодорожной форме. Он равнодушно высказал нам вежливое приветствие, после чего немедленно забрался на верхнюю полку и заснул. А когда мой друг начал наполнять рюмки, появились еще двое. Они сразу произвели на нас самое благоприятное впечатление. Мужчина с пышными и волнистыми светлокаштановыми волосами и необыкновенно выразительными глазами выглядел несколько старше своей спутницы. А она, оживленная, привлекательная и, я бы сказал, излучающая тепло блондинка, была вроде бы помладше меня, ну, в крайнем случае, ровесница.
Естественно, мы тут же объяснили им нашу ситуацию и пригласили выпить с нами за успех моего друга. Сразу последовало их поздравление, и мужчина заметил:
- Я бы в другом случае не согласился: весь день была съемка, а завтра рано утром репетиция – жутко устал. Но у вас действительно праздник...
И мы выпили. Затем еще по одной – на прощание. Я почувствовал себя еще более вдохновенным и энергичным. Застолье окончилось, поскольку провожающих попросили выйти из вагонов. В купе остались мы со спутницей, остальные сгруппировались на платформе возле нашего окна. Я предложил ей познакомиться.
К моему восторгу оказалось, что она – Таня Бестаева, актриса театра имени Моссовета.
- А знаете, кто меня провожает? – спросила она.
И в ответ на мой вопросительный взгляд рассказала:
- Это Леонид Марков, наш замечательный актер. – Вам, наверное, известно, что за роль Арбенина в нашем спектакле “Маскарад” Николай Дмитриевич Мордвинов был удостоен Ленинской премии, но вскоре умер. Казалось, спектакль пропал. И если бы не Лёня, то случилось бы именно так. А Марков спас спектакль, причем играет Арбенина превосходно!
Получив эту информацию, я немедленно дотянулся через открытое окно до руки Леонида Маркова, начал с энтузиазмом ее трясти, произнося какие-то дружеские напутствия. Мой порыв был остановлен Татьяной:
- Отпустите его руку, пожалуйста – ведь поезд уже тронулся...
... Одна нижняя полка осталась незанятой. Я галантно заявил спутнице, что хочу обеспечить ей максимальную комфортность и потому залезу спать на свою, верхнюю. Но торопиться по этому поводу у меня не было никакого желания.
Я горел жаждой беседы. И – хотите верьте, хотите нет – она, как мне казалось, проявила интерес к нашему общению. Естественно, я не посвящал ее в родное мне бурение скважин, а говорил только о театре.
Конечно, было бы нелепостью излагать здесь все, что я тогда вещал. Да и не вспомню. Это был, несомненно, мой самый длинный за всю жизнь монолог о театре, о моей любви к нему. И, видимо, не такой уж скучный, поскольку Татьяна слушала внимательно. Отмечу лишь, что я, недавно переселившийся из Казани в Москву, утверждал, что у обычного человека обязательно должен быть свой, родной театр, где его волнуют не только содержание и уровень данного спектакля, но также судьбы, поиски и успехи любимых актеров, их шаги из постановки в постановку. Именно таким стал для меня волей судьбы Казанский Большой драматический театр с его прекрасными Еленой Жилиной и Николаем Якушенко: ведь в Казани началась моя трудовая судьба... Татьяна Бестаева не только слушала, но – фантастика! – доверительно рассказывала мне о проблемах молодых актеров в своем театре, о своих творческих планах и надеждах.
В какой-то момент я догадался пожалеть ее, предложил ей поспать и залез на свою полку. Но мне не спалось. Я взглянул на Таню и увидел, что она тоже не спит.
Тут же снова оказался внизу – и наша беседа продолжилась...
Поезд где-то остановился, и наш попутчик, пожилой железнодорожник, взяв свой чемоданчик и бесстрастно попрощавшись, покинул купе. Через некоторое время моя очаровательная собеседница стала беспокоиться, почему поезд стоит так долго – уж не в Москве ли мы?. Я ее успокоил: почти перед самым вокзалом мы обязательно проедем небольшой совершенно черный туннель.
Но вдруг дверь купе открылась, и удивленный проводник спросил нас:
- Вы будете выходить в Москве? Через пять минут отъезжаем в тупик.
О ужас, я просто запутался: не смог вспомнить, что мы едем не из Казани, а из Ленинграда – и никакого туннеля перед вокзалом не должно быть... Но совсем печальным стало для меня заявление Татьяны:
- Ой, я же опаздываю на Мосфильм! Меня муж ждет на вокзале...
Мы шли с ней по совершенно пустой платформе, в конце которой виднелась одинокая мужская фигура. Я нес чемодан Татьяны.
“Будет скандал”, - обреченно подумал я.
Но мужчина не выразил никакого удивления. Поцеловал жену, с благодарностью взял у меня ее чемодан и приветливо пожал мою руку на прощание. Татьяна улыбнулась мне, помахала рукой, и они быстро ушли... О, мир искусства!
...Больше мне не доводилось столь упоительно погружаться в таинственный мир театра.
...Шли шестидесятые годы прошлого века. Был поздний весенний вечер. На Московском вокзале Ленинграда меня провожали мой друг и его милая жена. Утром того же дня друг защитил диссертацию, затем, по традиции, в его квартире состоялся банкет. Одним из утренних авиарейсов я прилетел из Москвы в Ленинград на один день, чтобы побыть на ученом совете в роли болельщика, а затем стать участником застолья. Обратный билет предусмотрительно приобрел на поезд, понимая, что при отъезде из Ленинграда могу не вполне соответствовать правилам авиаперевозок пассажиров. И что правда, то правда: на вокзале мое состояние несколько отличалось от трезвого, и, конечно, я был весел и разговорчив.
Когда мы вошли в купе, мой друг немедленно накрыл стол своей салфеткой, поставил заполненную наполовину бутылку коньяка и походный набор рюмок, высыпал шоколадные конфеты. Мы еще не начали прощальный ритуал, как в купе вошел старик (по нашему восприятию того времени) в железнодорожной форме. Он равнодушно высказал нам вежливое приветствие, после чего немедленно забрался на верхнюю полку и заснул. А когда мой друг начал наполнять рюмки, появились еще двое. Они сразу произвели на нас самое благоприятное впечатление. Мужчина с пышными и волнистыми светлокаштановыми волосами и необыкновенно выразительными глазами выглядел несколько старше своей спутницы. А она, оживленная, привлекательная и, я бы сказал, излучающая тепло блондинка, была вроде бы помладше меня, ну, в крайнем случае, ровесница.
Естественно, мы тут же объяснили им нашу ситуацию и пригласили выпить с нами за успех моего друга. Сразу последовало их поздравление, и мужчина заметил:
- Я бы в другом случае не согласился: весь день была съемка, а завтра рано утром репетиция – жутко устал. Но у вас действительно праздник...
И мы выпили. Затем еще по одной – на прощание. Я почувствовал себя еще более вдохновенным и энергичным. Застолье окончилось, поскольку провожающих попросили выйти из вагонов. В купе остались мы со спутницей, остальные сгруппировались на платформе возле нашего окна. Я предложил ей познакомиться.
К моему восторгу оказалось, что она – Таня Бестаева, актриса театра имени Моссовета.
- А знаете, кто меня провожает? – спросила она.
И в ответ на мой вопросительный взгляд рассказала:
- Это Леонид Марков, наш замечательный актер. – Вам, наверное, известно, что за роль Арбенина в нашем спектакле “Маскарад” Николай Дмитриевич Мордвинов был удостоен Ленинской премии, но вскоре умер. Казалось, спектакль пропал. И если бы не Лёня, то случилось бы именно так. А Марков спас спектакль, причем играет Арбенина превосходно!
Получив эту информацию, я немедленно дотянулся через открытое окно до руки Леонида Маркова, начал с энтузиазмом ее трясти, произнося какие-то дружеские напутствия. Мой порыв был остановлен Татьяной:
- Отпустите его руку, пожалуйста – ведь поезд уже тронулся...
... Одна нижняя полка осталась незанятой. Я галантно заявил спутнице, что хочу обеспечить ей максимальную комфортность и потому залезу спать на свою, верхнюю. Но торопиться по этому поводу у меня не было никакого желания.
Я горел жаждой беседы. И – хотите верьте, хотите нет – она, как мне казалось, проявила интерес к нашему общению. Естественно, я не посвящал ее в родное мне бурение скважин, а говорил только о театре.
Конечно, было бы нелепостью излагать здесь все, что я тогда вещал. Да и не вспомню. Это был, несомненно, мой самый длинный за всю жизнь монолог о театре, о моей любви к нему. И, видимо, не такой уж скучный, поскольку Татьяна слушала внимательно. Отмечу лишь, что я, недавно переселившийся из Казани в Москву, утверждал, что у обычного человека обязательно должен быть свой, родной театр, где его волнуют не только содержание и уровень данного спектакля, но также судьбы, поиски и успехи любимых актеров, их шаги из постановки в постановку. Именно таким стал для меня волей судьбы Казанский Большой драматический театр с его прекрасными Еленой Жилиной и Николаем Якушенко: ведь в Казани началась моя трудовая судьба... Татьяна Бестаева не только слушала, но – фантастика! – доверительно рассказывала мне о проблемах молодых актеров в своем театре, о своих творческих планах и надеждах.
В какой-то момент я догадался пожалеть ее, предложил ей поспать и залез на свою полку. Но мне не спалось. Я взглянул на Таню и увидел, что она тоже не спит.
Тут же снова оказался внизу – и наша беседа продолжилась...
Поезд где-то остановился, и наш попутчик, пожилой железнодорожник, взяв свой чемоданчик и бесстрастно попрощавшись, покинул купе. Через некоторое время моя очаровательная собеседница стала беспокоиться, почему поезд стоит так долго – уж не в Москве ли мы?. Я ее успокоил: почти перед самым вокзалом мы обязательно проедем небольшой совершенно черный туннель.
Но вдруг дверь купе открылась, и удивленный проводник спросил нас:
- Вы будете выходить в Москве? Через пять минут отъезжаем в тупик.
О ужас, я просто запутался: не смог вспомнить, что мы едем не из Казани, а из Ленинграда – и никакого туннеля перед вокзалом не должно быть... Но совсем печальным стало для меня заявление Татьяны:
- Ой, я же опаздываю на Мосфильм! Меня муж ждет на вокзале...
Мы шли с ней по совершенно пустой платформе, в конце которой виднелась одинокая мужская фигура. Я нес чемодан Татьяны.
“Будет скандал”, - обреченно подумал я.
Но мужчина не выразил никакого удивления. Поцеловал жену, с благодарностью взял у меня ее чемодан и приветливо пожал мою руку на прощание. Татьяна улыбнулась мне, помахала рукой, и они быстро ушли... О, мир искусства!
...Больше мне не доводилось столь упоительно погружаться в таинственный мир театра.