Мы все педагоги - не спорьте!
|
О штрихах семейного воспитания в моей жизни
|
Нет, нет, я, честно говоря, не могу похвалиться опытом профессиональной воспитательной деятельности. Учился в советской средней школе, затем в нефтяном институте, затем до ухода на пенсию по старости работал в качестве инженера, ученого, изобретателя, а став пенсионером, пробую заниматься скромным литературным творчеством, которое влекло меня многие годы.
Но зачем же я пытаюсь прикоснуться к священной теме воспитания, уже детально разработанной в трудах великих педагогов мира, в частности корифеев советской педагогики А.С. Макаренко и В.С. Сухомлинского?
Только потому, что эта тема неисчерпаема, и сегодня, пройдя рубеж своего 83-летия, я, по-моему, могу добавить в её исследование несколько скромных штрихов на основе событий собственной жизни. Причем сделаю это, избегая попытки системного исследовательского осмысления, а в форме нескольких лирических этюдов – возможно, они станут пищей для размышлений читателя…
ИЗ УРОКОВ ПРЕОДОЛЕНИЯ ОТ МОИХ РОДИТЕЛЕЙ
Моими главными учителями нравственности были родители. Навсегда со мной – их добрые уроки преодоления, любви, поступков, скромности…
Дед по отцовской линии был рабочим кроватной мастерской в Баку и прожил почти всю жизнь неграмотным. В старости он, помню, старательно читал по складам русские книжки, напечатанные крупно. А бабушка, мать моего отца, так и не изучила букв до конца своей жизни.
Ну, а мой отец, пройдя путь вечерней учебы в институте, службы в армии на Дальнем Востоке, самых разных инженерных и хозяйственных дел, последние двадцать лет работал в Москве начальником одного из самых динамичных управлений и членом коллегии союзного Министерства химического и нефтяного машиностроения (Минхиммаша). Мне иногда, по стечению обстоятельств, удавалось понемногу наблюдать неизменно кипучую, беспокойную работу отца в его кабинете. Не завидовал. Понимал: я этого не смогу, не выдержу. Это – не моё. Моей стихией была любимая наука.
Министр не отпускал его на пенсию. Просил повременить немного. Дескать, вместе пойдем. Мы видели: отец переутомлен, слабеет. Но не ожидали столь внезапной беды. Был 1985 год, июнь. Мы недавно отметили 73-летие отца. Вечером в субботу мы с ним договорились, что завтра всей семьей съездим отдохнуть за город. Но ночью он скончался от обширного инфаркта.
Мальчишка из бедной еврейской семьи, сын неграмотных родителей. Сколько же сил он отдал своему утверждению в жизни, реализации своего призвания – быть хозяйственным организатором! Кто-то сегодня может покровительственно считать, что он был немного простаком вместе с множеством других воспитанников своего времени, но – так уж произошло – людям он отдал все, что мог.
Такой вот урок.
Но зачем же я пытаюсь прикоснуться к священной теме воспитания, уже детально разработанной в трудах великих педагогов мира, в частности корифеев советской педагогики А.С. Макаренко и В.С. Сухомлинского?
Только потому, что эта тема неисчерпаема, и сегодня, пройдя рубеж своего 83-летия, я, по-моему, могу добавить в её исследование несколько скромных штрихов на основе событий собственной жизни. Причем сделаю это, избегая попытки системного исследовательского осмысления, а в форме нескольких лирических этюдов – возможно, они станут пищей для размышлений читателя…
ИЗ УРОКОВ ПРЕОДОЛЕНИЯ ОТ МОИХ РОДИТЕЛЕЙ
Моими главными учителями нравственности были родители. Навсегда со мной – их добрые уроки преодоления, любви, поступков, скромности…
Дед по отцовской линии был рабочим кроватной мастерской в Баку и прожил почти всю жизнь неграмотным. В старости он, помню, старательно читал по складам русские книжки, напечатанные крупно. А бабушка, мать моего отца, так и не изучила букв до конца своей жизни.
Ну, а мой отец, пройдя путь вечерней учебы в институте, службы в армии на Дальнем Востоке, самых разных инженерных и хозяйственных дел, последние двадцать лет работал в Москве начальником одного из самых динамичных управлений и членом коллегии союзного Министерства химического и нефтяного машиностроения (Минхиммаша). Мне иногда, по стечению обстоятельств, удавалось понемногу наблюдать неизменно кипучую, беспокойную работу отца в его кабинете. Не завидовал. Понимал: я этого не смогу, не выдержу. Это – не моё. Моей стихией была любимая наука.
Министр не отпускал его на пенсию. Просил повременить немного. Дескать, вместе пойдем. Мы видели: отец переутомлен, слабеет. Но не ожидали столь внезапной беды. Был 1985 год, июнь. Мы недавно отметили 73-летие отца. Вечером в субботу мы с ним договорились, что завтра всей семьей съездим отдохнуть за город. Но ночью он скончался от обширного инфаркта.
Мальчишка из бедной еврейской семьи, сын неграмотных родителей. Сколько же сил он отдал своему утверждению в жизни, реализации своего призвания – быть хозяйственным организатором! Кто-то сегодня может покровительственно считать, что он был немного простаком вместе с множеством других воспитанников своего времени, но – так уж произошло – людям он отдал все, что мог.
Такой вот урок.
|
Его не волновал вопрос, правильно ли это – доходить до той черты, где не остается азарта ни на собственную дачу, ни на собственную машину. У него не было этих атрибутов жизненного успеха. Но жил радостно и без них. Кто-то сказал мне об отце: "Там, где был Завелий Львович, всегда светило солнышко". Он любил людей…
Нашей семье повезло: отец, не умеющий угождать и юлить, избежал арестов и лагерных репрессий. Но вот что было. Шел 1949 год. По приказу министра, он вдруг снят с должности директора небольшого московского завода экспериментальных машин и переведен на должность рядового инженера. Не помню, каковы были формулировки приказа, но суть вопроса нашей семье известна и памятна. На заводе появился новый главный инженер, тоже еврей. Отец с ним дружил, работали душа в душу. Конечно, где-то, по необходимости, были жесткими. Не исключаю и того, что отец повысил в должности какого-то заводского специалиста-еврея (в нефтяном машиностроении я встречал немало талантливых инженеров и ученых еврейской национальности). И некоторые "доброжелатели" подняли тревогу "в верхах" отраслевого уровня: дескать, завод стал еврейским гнездом – сколько это может продолжаться?! |
Родители автора Ирина Ивановна и Завелий Львович.
Москва, 1970 г. |
…Отец поехал из Москвы в Восточную Сибирь, в город Ангарск Иркутской области, восстанавливать новыми делами доброе имя. С ним поехала и семья. И восстановил он там имя свое. И нашел там лучших – на всю оставшуюся жизнь – друзей.
Он как-то сказал мне в начале восьмидесятых годов, когда уже был членом коллегии Минхиммаша: "Беспокоит меня твое поколение – слишком вы чувствительны. Встретитесь с трудной ситуацией и половину сил отдаете переживаниям: ах, как несовершенен этот мир! У нас в министерстве назначили начальниками управлений двух твоих ровесников – чуть за сорок пять. Поработали немного и умерли один за другим от инсультов. А вот мы, старики, тянем. Потому что, если возникла у меня трудная проблема, я не позволяю себе переживать из-за несовершенства мира, я думаю только о том, как ее решать. И решаю. Так надо жить…".
Теперь отец и мать смотрят на меня со старых фотографий…
ЭТО ОКАЗАЛОСЬ "ВЫСТРЕЛОМ В ДЕСЯТКУ"
Мой сын Максим родился, когда я трудно и самозабвенно работал над кандидатской диссертацией в Институте геологии и разработки горючих ископаемых Академии наук СССР. Работа требовала от меня не только предельного напряжения сил в Москве, но сотрудничества со специалистами в Краснодаре, Волгограде, Бугульме, Баку, Казани. Командировки в эти города вместе с московской загруженностью делами, конечно, делали мои контакты с маленьким сыном эпизодическими, а влияние на него чрезмерно скромным.
Я защитил диссертацию, когда Максиму шел третий годик. И последующая научная работа потребовала от меня суммарного пребывания в районах нефтедобычи чуть ли не половину времени года. Я мучительно стал думать, как можно сочетать такую жизнь со сколько-нибудь эффективным воспитанием сына.
А влиянию моему на сына следовало быть довольно специфичным. Ведь я был погружен в творческую работу, научную и изобретательскую, и работа эта была поистине вдохновенной. Я уже тогда знал мнение педагогов о важности так называемого «воспитания занятостью». Поскольку ребенок – это зеркало нравственного состояния семьи, увлеченность родителей своей работой, творческими задачами любого рода, своим деловым развитием формируют душу ребенка, мир его жизненных ценностей. И я стал понимать, что моя реальная жизнь, при всей её сложности, не может не быть полезным фактором воспитания сына.
Но все же я чувствовал, что этот фактор, конечно, не должен быть единственным. Его необходимо сочетать с каким-то практическим делом сына под моим тщательным руководством и надзором. Только в таком случае Максим достаточно глубоко ощутит мое отношение к делу, мою увлеченность, ответственность, мою волю к победе.
И вдруг пришло решение, которое, скажу сразу, оказалось "выстрелом в десятку". Надо заниматься с сыном английским языком, при этом на время моих командировок оставлять ему задания для самостоятельной работы. Так он станет ощущать мое влияние и при моем отсутствии. Это поистине прекрасный вариант! Во-первых, я, можно сказать, тщательно готовился к его осуществлению, пройдя учебу в школе и институте, а также курс подготовки к сдаче кандидатского минимума по языку на кафедре союзной Академии наук. Кандидатский минимум по английскому был сдан мною на отлично – так что в качестве преподавателя для Максима я, несомненно, вполне созрел. Ну, а во-вторых, станет осуществляться запавшее мне в душу мудрое указание великого педагога Константина Дмитриевича Ушинского (которое я, прочитав где-то, переписал в свой дневник): «Воспитание не только должно развивать разум человека и дать ему известный объем сведений, но должно зажечь в нем жажду серьезного труда, без которого жизнь его не может быть ни достойной, ни счастливой».
Он как-то сказал мне в начале восьмидесятых годов, когда уже был членом коллегии Минхиммаша: "Беспокоит меня твое поколение – слишком вы чувствительны. Встретитесь с трудной ситуацией и половину сил отдаете переживаниям: ах, как несовершенен этот мир! У нас в министерстве назначили начальниками управлений двух твоих ровесников – чуть за сорок пять. Поработали немного и умерли один за другим от инсультов. А вот мы, старики, тянем. Потому что, если возникла у меня трудная проблема, я не позволяю себе переживать из-за несовершенства мира, я думаю только о том, как ее решать. И решаю. Так надо жить…".
Теперь отец и мать смотрят на меня со старых фотографий…
ЭТО ОКАЗАЛОСЬ "ВЫСТРЕЛОМ В ДЕСЯТКУ"
Мой сын Максим родился, когда я трудно и самозабвенно работал над кандидатской диссертацией в Институте геологии и разработки горючих ископаемых Академии наук СССР. Работа требовала от меня не только предельного напряжения сил в Москве, но сотрудничества со специалистами в Краснодаре, Волгограде, Бугульме, Баку, Казани. Командировки в эти города вместе с московской загруженностью делами, конечно, делали мои контакты с маленьким сыном эпизодическими, а влияние на него чрезмерно скромным.
Я защитил диссертацию, когда Максиму шел третий годик. И последующая научная работа потребовала от меня суммарного пребывания в районах нефтедобычи чуть ли не половину времени года. Я мучительно стал думать, как можно сочетать такую жизнь со сколько-нибудь эффективным воспитанием сына.
А влиянию моему на сына следовало быть довольно специфичным. Ведь я был погружен в творческую работу, научную и изобретательскую, и работа эта была поистине вдохновенной. Я уже тогда знал мнение педагогов о важности так называемого «воспитания занятостью». Поскольку ребенок – это зеркало нравственного состояния семьи, увлеченность родителей своей работой, творческими задачами любого рода, своим деловым развитием формируют душу ребенка, мир его жизненных ценностей. И я стал понимать, что моя реальная жизнь, при всей её сложности, не может не быть полезным фактором воспитания сына.
Но все же я чувствовал, что этот фактор, конечно, не должен быть единственным. Его необходимо сочетать с каким-то практическим делом сына под моим тщательным руководством и надзором. Только в таком случае Максим достаточно глубоко ощутит мое отношение к делу, мою увлеченность, ответственность, мою волю к победе.
И вдруг пришло решение, которое, скажу сразу, оказалось "выстрелом в десятку". Надо заниматься с сыном английским языком, при этом на время моих командировок оставлять ему задания для самостоятельной работы. Так он станет ощущать мое влияние и при моем отсутствии. Это поистине прекрасный вариант! Во-первых, я, можно сказать, тщательно готовился к его осуществлению, пройдя учебу в школе и институте, а также курс подготовки к сдаче кандидатского минимума по языку на кафедре союзной Академии наук. Кандидатский минимум по английскому был сдан мною на отлично – так что в качестве преподавателя для Максима я, несомненно, вполне созрел. Ну, а во-вторых, станет осуществляться запавшее мне в душу мудрое указание великого педагога Константина Дмитриевича Ушинского (которое я, прочитав где-то, переписал в свой дневник): «Воспитание не только должно развивать разум человека и дать ему известный объем сведений, но должно зажечь в нем жажду серьезного труда, без которого жизнь его не может быть ни достойной, ни счастливой».
|
Я незамедлительно приступил к действиям. Прежде всего приобрел в букинистическом магазине замечательную книгу Валентины Скультэ "Английский для детей", которую ранее заметил в продаже, но тогда отнесся к ней равнодушно. Затем проработал методику наших занятий. Вкратце её можно охарактеризовать так.
Наши уроки должны проходить два раза в неделю, в субботу и воскресенье, по утрам, и длиться по 30 минут. Они будут такими, как предусмотрены в книге, то есть включать не только изучение слов, а затем и выражений на слух, но и букв (получилось, что Максим начал читать по-английски раньше, чем по-русски). А в течение последующей недели сыну следовало, глядя в книгу, в частности на её многочисленные картинки, самостоятельно повторить изученные на последнем уроке буквы и слова, а позже и выражения. Ну, а во время моих командировок он должен был аккуратно записывать в школьную тетрадку, разлинованную для правописания, уже изученные буквы и слова так, как это было показано в книге, и стараться прочесть написанное вслух. Это надо было делать еженедельно, заданными порциями. При моем возвращении он сдавал мне «зачет» по проделанной самостоятельно работе. Летом, когда он уезжал отдыхать на дачу к бабушке и дедушке, занятия английским, конечно, прерывались. Моя затея действительно оказалась "выстрелом в десятку". Сын неожиданно по-настоящему увлекся изучением английского и отдавал этому делу, думаю, больше сил, чем я от него требовал. |
Когда сын учился во втором классе, я понял, что он уже не нуждается в моем наставничестве как «преподавателя» английского языка. В школе он блистал владением этим языком, в техническом вузе, кроме основной специальности, получил квалификацию референта-переводчика, по окончании института специализировался в переводе научно-технической информации и в частных уроках английского для некоторых известных артистов в сфере шоу-бизнеса, затем работал менеджером в крупном бизнесе и был направлен в США как постоянный представитель одной из компаний. И здесь сложилась его и личная, и новая, в американском бизнесе, удачная трудовая судьба.
Так сработала воспитательная "искорка", вспыхнувшая, когда он был еще дошкольником. Я бы побоялся называть это мудрым педагогическим достижением. Скорее это было шальной удачей. А ведь я мог безуспешно мучить его музыкальной учебой или стремлением к достижению спортивных вершин, или углубленным внедрением в точные науки. И он, подчиняясь моей воле, с грустью ощущал бы, что это не для него… Да, нам повезло: он оказался в деле, соответствующем его призванию.
Отмечу, что, кроме английского, он практически в совершенстве овладел испанским. В некоторой мере изучил еще пару языков, которые понадобились ему в работе. А кроме того, упорно и вдохновенно совершенствуется в компьютерном программировании. Хотелось бы думать, что из давней "искорки" времен его раннего детства зажглась "жажда серьезного труда", говоря словами К.Д. Ушинского. Впрочем, конечно, не только из неё, но не сомневаюсь, что и она сыграла в этом свою роль…
ВОПРОС ОТЦОВ И ДЕТЕЙ В ТРАКТОВКЕ ШЕСТИЛЕТНЕГО МАКСИМА
Мой сын, будучи дошкольником, любил, как и многие его сверстники, философски, с полной серьезностью, осмысливать жизнь (позже серьезность стала расцвечиваться фейерверками юмора). Однажды, лет в шесть, он гордо поделился с мамой своим новым открытием: "Знаешь, почему дети должны становиться лучше родителей? Потому что они могут взять все хорошее, что есть в родителях, и еще прибавить к этому что-то хорошее от себя. Правда же?" Верится, что, по большому счету, он сумел осуществить это пророческое заявление на своем жизненном опыте – таково наше с женой главное везение.
...Да, не в шутку испытывала нас троих разлука: судьба подарила сыну дело в Нью-Йорке, и он ждал нас в этом городе около девяти лет. Ныне вновь мы рядом с ним. Сегодня ему идет шестой десяток лет, ну, а мы, соответственно, вступили в девятый… Совсем иные времена, но, думаю, как и в детстве, ему приятно ощущать, что мы, родители, – рядом, когда его что-то радует или волнует.
Он явно овладел такими нашими качествами, как забота о семье, оптимизм, коммуникабельность, деловое саморазвитие, умение эффективно работать, верность дружбе, чуткое отношение к хорошим людям… Но он значительно опередил нас по многогранности жизненных увлечений. Я уж не говорю о познании новых языков. А еще он активный участник байкерского движения, вдохновенный путешественник, при этом мастерский рассказчик о своих впечатлениях, который стал популярен среди русскоязычных радиослушателей США. Нами с женой записаны его многочисленные повествования по радио об интересных уголках Америки. Этими аудиозаписями мы радовали и российских друзей.
А еще он недосягаемый для нас любитель художественной литературы…
Но не буду далее нахваливать Максима – просто хотелось проиллюстрировать, что заявление, которое сын сделал в шесть лет, он, к счастью, смог реализовать в своей жизни, чего от души желаю каждому сыну и каждой дочери.
Но имеет ли всё это отношение к воспитательной деятельности родителей, может спросить кто-то из читателей. Тут даже долго рассуждать не хочется. Давайте просто вспомним слова некоторых замечательных людей. "Воспитатель сам должен быть тем, чем он хочет сделать воспитанника", - писал В.И. Даль. "Раньше, чем вы начнете воспитывать своих детей, проверьте ваше собственное поведение", - советовал А.С. Макаренко. Да, не сомневаюсь, что обычная, повседневная жизнь семьи – серьезный, пожалуй, даже главный урок воспитания. Ребенку необходимо видеть в родителях хорошее – оно и становится основой нравственного развития сына или дочери. На этой основе и рождается в ребенке то дополнительное "хорошее от себя", которое предугадал Максим в свои шесть лет.
Помнится, в дальнейшем, учась в четвертом – пятом классах, он так сообщал нам с женой, что уходит в детскую комнату выполнять школьные домашние задания: "Пойду поработать…" Это сообщение веселило нас своей забавной серьезностью. Но ведь оно просто отражало стремление Максима быть похожим на папу, который после такого же заявления садится вечером за письменный стол и что-то сосредоточенно пишет или рисует в своих бумагах.
Да, я, как правило, после ужина и небольшого отдыха с семьей произносил такую фразу и уходил к письменному столу, стоящему у окна в нашей с женой спальне. Так у меня начиналось вдохновенное время изобретательства или научного творчества. Этого времени обычно не удавалось выкроить в моем институте, в суете официального рабочего дня. Нередко я так увлекался вечерним творчеством, что ложился спать часа в два ночи и даже позже.
Замечу, что, будучи взрослым, сын подчас тоже трудится до глубокой ночи, когда возникает такая необходимость, например, когда ему предстоит пройти тест по очередной программе повышения квалификации. Так что его вечернее «Пойду поработать» не осталось только трогательным атрибутом детства.
И еще хочу заметить для уважаемых читателей, что мои заметки, посвященные штрихам воспитания Максима, вовсе не призваны подчеркнуть какую-то особую важность моего участия в этом деле. Это участие, наоборот, было сравнительно скромным, ввиду насыщенности моей жизни командировками. Не сомневаюсь, что жена оказала на него гораздо большее воспитательное влияние. Она всегда находилась рядом, и они с сыном всегда были очень дружны, что отмечали все, знавшие нашу семью…
"МЫ ВЕРИМ, ЧТО ДАШЕЧКА НАША…"
Когда дочери Максима Даше исполнился 21 год, наша семья собралась в уютном ресторане на северо-востоке Пенсильвании, где обитали на даче виновница торжества, её бабушки и я, дед.
На застолье я прочёл своё заранее написанное стихотворение о внучке, где были такие строки:
Так сработала воспитательная "искорка", вспыхнувшая, когда он был еще дошкольником. Я бы побоялся называть это мудрым педагогическим достижением. Скорее это было шальной удачей. А ведь я мог безуспешно мучить его музыкальной учебой или стремлением к достижению спортивных вершин, или углубленным внедрением в точные науки. И он, подчиняясь моей воле, с грустью ощущал бы, что это не для него… Да, нам повезло: он оказался в деле, соответствующем его призванию.
Отмечу, что, кроме английского, он практически в совершенстве овладел испанским. В некоторой мере изучил еще пару языков, которые понадобились ему в работе. А кроме того, упорно и вдохновенно совершенствуется в компьютерном программировании. Хотелось бы думать, что из давней "искорки" времен его раннего детства зажглась "жажда серьезного труда", говоря словами К.Д. Ушинского. Впрочем, конечно, не только из неё, но не сомневаюсь, что и она сыграла в этом свою роль…
ВОПРОС ОТЦОВ И ДЕТЕЙ В ТРАКТОВКЕ ШЕСТИЛЕТНЕГО МАКСИМА
Мой сын, будучи дошкольником, любил, как и многие его сверстники, философски, с полной серьезностью, осмысливать жизнь (позже серьезность стала расцвечиваться фейерверками юмора). Однажды, лет в шесть, он гордо поделился с мамой своим новым открытием: "Знаешь, почему дети должны становиться лучше родителей? Потому что они могут взять все хорошее, что есть в родителях, и еще прибавить к этому что-то хорошее от себя. Правда же?" Верится, что, по большому счету, он сумел осуществить это пророческое заявление на своем жизненном опыте – таково наше с женой главное везение.
...Да, не в шутку испытывала нас троих разлука: судьба подарила сыну дело в Нью-Йорке, и он ждал нас в этом городе около девяти лет. Ныне вновь мы рядом с ним. Сегодня ему идет шестой десяток лет, ну, а мы, соответственно, вступили в девятый… Совсем иные времена, но, думаю, как и в детстве, ему приятно ощущать, что мы, родители, – рядом, когда его что-то радует или волнует.
Он явно овладел такими нашими качествами, как забота о семье, оптимизм, коммуникабельность, деловое саморазвитие, умение эффективно работать, верность дружбе, чуткое отношение к хорошим людям… Но он значительно опередил нас по многогранности жизненных увлечений. Я уж не говорю о познании новых языков. А еще он активный участник байкерского движения, вдохновенный путешественник, при этом мастерский рассказчик о своих впечатлениях, который стал популярен среди русскоязычных радиослушателей США. Нами с женой записаны его многочисленные повествования по радио об интересных уголках Америки. Этими аудиозаписями мы радовали и российских друзей.
А еще он недосягаемый для нас любитель художественной литературы…
Но не буду далее нахваливать Максима – просто хотелось проиллюстрировать, что заявление, которое сын сделал в шесть лет, он, к счастью, смог реализовать в своей жизни, чего от души желаю каждому сыну и каждой дочери.
Но имеет ли всё это отношение к воспитательной деятельности родителей, может спросить кто-то из читателей. Тут даже долго рассуждать не хочется. Давайте просто вспомним слова некоторых замечательных людей. "Воспитатель сам должен быть тем, чем он хочет сделать воспитанника", - писал В.И. Даль. "Раньше, чем вы начнете воспитывать своих детей, проверьте ваше собственное поведение", - советовал А.С. Макаренко. Да, не сомневаюсь, что обычная, повседневная жизнь семьи – серьезный, пожалуй, даже главный урок воспитания. Ребенку необходимо видеть в родителях хорошее – оно и становится основой нравственного развития сына или дочери. На этой основе и рождается в ребенке то дополнительное "хорошее от себя", которое предугадал Максим в свои шесть лет.
Помнится, в дальнейшем, учась в четвертом – пятом классах, он так сообщал нам с женой, что уходит в детскую комнату выполнять школьные домашние задания: "Пойду поработать…" Это сообщение веселило нас своей забавной серьезностью. Но ведь оно просто отражало стремление Максима быть похожим на папу, который после такого же заявления садится вечером за письменный стол и что-то сосредоточенно пишет или рисует в своих бумагах.
Да, я, как правило, после ужина и небольшого отдыха с семьей произносил такую фразу и уходил к письменному столу, стоящему у окна в нашей с женой спальне. Так у меня начиналось вдохновенное время изобретательства или научного творчества. Этого времени обычно не удавалось выкроить в моем институте, в суете официального рабочего дня. Нередко я так увлекался вечерним творчеством, что ложился спать часа в два ночи и даже позже.
Замечу, что, будучи взрослым, сын подчас тоже трудится до глубокой ночи, когда возникает такая необходимость, например, когда ему предстоит пройти тест по очередной программе повышения квалификации. Так что его вечернее «Пойду поработать» не осталось только трогательным атрибутом детства.
И еще хочу заметить для уважаемых читателей, что мои заметки, посвященные штрихам воспитания Максима, вовсе не призваны подчеркнуть какую-то особую важность моего участия в этом деле. Это участие, наоборот, было сравнительно скромным, ввиду насыщенности моей жизни командировками. Не сомневаюсь, что жена оказала на него гораздо большее воспитательное влияние. Она всегда находилась рядом, и они с сыном всегда были очень дружны, что отмечали все, знавшие нашу семью…
"МЫ ВЕРИМ, ЧТО ДАШЕЧКА НАША…"
Когда дочери Максима Даше исполнился 21 год, наша семья собралась в уютном ресторане на северо-востоке Пенсильвании, где обитали на даче виновница торжества, её бабушки и я, дед.
На застолье я прочёл своё заранее написанное стихотворение о внучке, где были такие строки:
|
Мы верим, что Дашечка наша
Найдет свой счастливый билет, И будет нас радовать Даша Весь век, что нам жить на земле! |
И внучка действительно обрела счастье: получила в колледже медицинскую специальность, а затем работу в авторитетном госпитале, обрела прекрасного – любящего, чуткого, хозяйственного, гостеприимного – мужа, с которым поселилась в собственном доме среди очаровательной нью-джерсийской природы, родила замечательного сына, первый годик жизни которого мы недавно отпраздновали.
Мы с женой чувствуем, что она остается нам верным, любящим другом, в чём отражается, пожалуй, и наше воспитательное влияние на неё…
КОНФЛИКТ С ДАШЕЙ НА ПЕРЕКРЕСТКЕ УЛИЦ
Да, это была, мягко говоря, моя явная неудача. Случилось вот что.
Мы с восьмилетней внучкой возвращались домой из кинотеатра, находящегося на Квинс-бульваре. Настроение у нас было прекрасное, причем у неё прямо-таки шаловливое. По пути она непрерывно подпрыгивала, вращалась, снимала и вновь одевала курточку, с веселой хитринкой в глазах поглядывая на меня.
Так мы дошли по Квинс-бульвару до перекрестка с Йеллоустоун-бульваром, который отличается очень интенсивным потоком двух лавин автомобилей, мчащихся по второму из упомянутых бульваров во встречных направлениях на зеленый свет светофора. Нам надо было перейти этот бульвар именно здесь, в очень неспокойном месте его слияния с Квинс-бульваром. Перед переходом я взял Дашу за руку, и мы пошли на зеленый свет для пешеходов.
Мы с женой чувствуем, что она остается нам верным, любящим другом, в чём отражается, пожалуй, и наше воспитательное влияние на неё…
КОНФЛИКТ С ДАШЕЙ НА ПЕРЕКРЕСТКЕ УЛИЦ
Да, это была, мягко говоря, моя явная неудача. Случилось вот что.
Мы с восьмилетней внучкой возвращались домой из кинотеатра, находящегося на Квинс-бульваре. Настроение у нас было прекрасное, причем у неё прямо-таки шаловливое. По пути она непрерывно подпрыгивала, вращалась, снимала и вновь одевала курточку, с веселой хитринкой в глазах поглядывая на меня.
Так мы дошли по Квинс-бульвару до перекрестка с Йеллоустоун-бульваром, который отличается очень интенсивным потоком двух лавин автомобилей, мчащихся по второму из упомянутых бульваров во встречных направлениях на зеленый свет светофора. Нам надо было перейти этот бульвар именно здесь, в очень неспокойном месте его слияния с Квинс-бульваром. Перед переходом я взял Дашу за руку, и мы пошли на зеленый свет для пешеходов.
|
Но вдруг она вырвалась из моей руки и помчалась на середину проезжей части, где, раскинув руки, стала кружиться в разные стороны, изображая полет какой-то птицы. Я поспешил к ней и потребовал, чтобы она немедленно дала мне руку. Но она стала бегать вокруг меня посреди проезжей части, весело подпрыгивая и вращаясь. А в это время для автомобилей загорелся зеленый свет – через несколько секунд они должны были лавинами двинуться на нас с двух сторон.
Я в ужасе сумел схватить внучку, взял её в охапку и прибежал на тротуар. Там, потеряв самообладание от испуга за Дашу и возмущения её безумной выходкой, я энергично шлепнул внучку по попке и закричал: - Ты что-нибудь соображаешь или полная дурочка? |
|
Она ничего не ответила, только потупила взор. Так и дошла до дому…
Несколько месяцев она со мной не желала разговаривать. А позже, когда у нас возобновились нормальные отношения, однажды сказала мне:
- Я очень сильно обиделась на тебя за то, что ты меня ударил.
Она, конечно, хорошо помнила, что в Америке нельзя применять физическую силу при воспитании детей, – помнила то, о чём я, недавно приехавший в эту страну, еще не знал. Мне, видимо, следовало применить метод спокойной доверительной беседы. Но возникла страшная ситуация – и нервы мои не выдержали… Однако не могу не отметить (не в оправдание, а просто как реальный итоговый факт традиционного российского стиля воспитания): подобные шалости Даши на улицах никогда не повторялись. Это правда. Что есть, то есть…
Ну, а вы, уважаемый читатель, судите о моем поступке по велению вашей души и без всякого снисхождения. Старался, будучи дедушкой, покорять вершины искусства воспитания, но нешуточное это дело…
Я счастлив, что наша дружба с внучкой восстановилась и уже многие годы ничем не нарушается.
КАК МЫ С ДАШЕЙ ПРИКОСНУЛИСЬ К ИЗОБРЕТАТЕЛЬСТВУ, ГЕОЛОГИИ И ВЫСОКОМУ ИСКУССТВУ
Даша с детства знает, что ее дед имеет много изобретений. Когда она повзрослела, я даже показал ей свой диплом "Заслуженного изобретателя Российской Федерации", подписанный Президентом России. По-моему, в её детской душе возникло некое уважительное отношение к тому, что я владею каким-то таинственным умением изобретать всякие необычные вещи. И ей стало интересно прикоснуться к тому творчеству, которым владеет дедушка, хоть чуточку осознать, что это такое.
И когда её четвертому классу задали придумать и изготовить какие-нибудь технические объекты, она, девятилетняя, охотно приняла мое предложение пофантазировать вместе. И придумали мы с ней забавный механизм для получения звуковых сигналов. В него запускался стальной шарик, который, проделав длинный и замысловатый путь, в конце концов приводил в действие звонкий колокольчик.
С гордостью демонстрировала она это устройство на школьной выставке технического творчества, заинтересовала даже старшеклассников.
Вдохновленная успехом, сама придумала и сделала дома забавный лифт для мелких вещей, чтобы людям реже приходилось носить их между первым и вторым этажами. Все весело испытывали этот лифт...
А я ощущал тихую радость оттого, что мне удалось познакомить внучку с радостью технического творчества. Это, возможно, обернется какой-то пользой в её жизни.
* * *
В детстве Даша узнала и то, что дед её посвятил свою жизнь бурению нефтяных скважин и видела мое удостоверение "Почетного нефтяника". И, конечно, я рассказал ей, как непросто найти глубоко в земле нефтяные залежи и что их умеют найти только геологи, которые многое знают о тех богатствах, что хранит в себе наша планета. А хранит она не только нефть, без которой не было бы бензина для папиной машины, а еще газ, который горит в кухонной плите, золото, из которого сделано прекрасное колечко бабушки, много разных красивых камней, например зеленый малахит, из которого изготовлены красивые настольные часы, имеющиеся в доме, и многое-многое другое.
И всё это богатство есть у людей, потому что геологи умеют найти его в глубинах земли и на её поверхности – вот какие это важные люди. Они очень любят свою работу.
- Давай поиграем в геологов, - предложила однажды Даша. – Пойдем в парк, я стану там искать на земле разные кумушки и показывать их тебе. А ты будешь говорить, какие из них интересно сохранить и как они называются.
Так мы и сделали в ближайшее воскресенье. Я сидел за одним из парковых столиков, предназначенных, конечно, для дружеской или семейной трапезы, а внучка приносила и приносила в полиэтиленовом мешочке собранные на земле камушки и выкладывала их на стол. Когда их набралось довольно много, я предложил ей вместе рассмотреть каждую находку и отобрать для домашней коллекции самые интересные.
Несколько месяцев она со мной не желала разговаривать. А позже, когда у нас возобновились нормальные отношения, однажды сказала мне:
- Я очень сильно обиделась на тебя за то, что ты меня ударил.
Она, конечно, хорошо помнила, что в Америке нельзя применять физическую силу при воспитании детей, – помнила то, о чём я, недавно приехавший в эту страну, еще не знал. Мне, видимо, следовало применить метод спокойной доверительной беседы. Но возникла страшная ситуация – и нервы мои не выдержали… Однако не могу не отметить (не в оправдание, а просто как реальный итоговый факт традиционного российского стиля воспитания): подобные шалости Даши на улицах никогда не повторялись. Это правда. Что есть, то есть…
Ну, а вы, уважаемый читатель, судите о моем поступке по велению вашей души и без всякого снисхождения. Старался, будучи дедушкой, покорять вершины искусства воспитания, но нешуточное это дело…
Я счастлив, что наша дружба с внучкой восстановилась и уже многие годы ничем не нарушается.
КАК МЫ С ДАШЕЙ ПРИКОСНУЛИСЬ К ИЗОБРЕТАТЕЛЬСТВУ, ГЕОЛОГИИ И ВЫСОКОМУ ИСКУССТВУ
Даша с детства знает, что ее дед имеет много изобретений. Когда она повзрослела, я даже показал ей свой диплом "Заслуженного изобретателя Российской Федерации", подписанный Президентом России. По-моему, в её детской душе возникло некое уважительное отношение к тому, что я владею каким-то таинственным умением изобретать всякие необычные вещи. И ей стало интересно прикоснуться к тому творчеству, которым владеет дедушка, хоть чуточку осознать, что это такое.
И когда её четвертому классу задали придумать и изготовить какие-нибудь технические объекты, она, девятилетняя, охотно приняла мое предложение пофантазировать вместе. И придумали мы с ней забавный механизм для получения звуковых сигналов. В него запускался стальной шарик, который, проделав длинный и замысловатый путь, в конце концов приводил в действие звонкий колокольчик.
С гордостью демонстрировала она это устройство на школьной выставке технического творчества, заинтересовала даже старшеклассников.
Вдохновленная успехом, сама придумала и сделала дома забавный лифт для мелких вещей, чтобы людям реже приходилось носить их между первым и вторым этажами. Все весело испытывали этот лифт...
А я ощущал тихую радость оттого, что мне удалось познакомить внучку с радостью технического творчества. Это, возможно, обернется какой-то пользой в её жизни.
* * *
В детстве Даша узнала и то, что дед её посвятил свою жизнь бурению нефтяных скважин и видела мое удостоверение "Почетного нефтяника". И, конечно, я рассказал ей, как непросто найти глубоко в земле нефтяные залежи и что их умеют найти только геологи, которые многое знают о тех богатствах, что хранит в себе наша планета. А хранит она не только нефть, без которой не было бы бензина для папиной машины, а еще газ, который горит в кухонной плите, золото, из которого сделано прекрасное колечко бабушки, много разных красивых камней, например зеленый малахит, из которого изготовлены красивые настольные часы, имеющиеся в доме, и многое-многое другое.
И всё это богатство есть у людей, потому что геологи умеют найти его в глубинах земли и на её поверхности – вот какие это важные люди. Они очень любят свою работу.
- Давай поиграем в геологов, - предложила однажды Даша. – Пойдем в парк, я стану там искать на земле разные кумушки и показывать их тебе. А ты будешь говорить, какие из них интересно сохранить и как они называются.
Так мы и сделали в ближайшее воскресенье. Я сидел за одним из парковых столиков, предназначенных, конечно, для дружеской или семейной трапезы, а внучка приносила и приносила в полиэтиленовом мешочке собранные на земле камушки и выкладывала их на стол. Когда их набралось довольно много, я предложил ей вместе рассмотреть каждую находку и отобрать для домашней коллекции самые интересные.
|
Наибольший интерес вызвали у неё конгломераты. Я постарался в достаточно увлекательной форме объяснить ей, что это осадочные горные породы, которые образовались из обломков разных минералов, сцементированных другими природными материалами, что превратились из текучего состояния в твердое под влиянием температуры и давления.
Лавина новой информации ошеломила Дашу. Но она поняла главное: если только по конгломератам надо столько знать, то вся геология – огромная наука, и в ней надо очень много знать, чтобы умело находить в земле нефть и другие богатства. И, по-моему, в ней возникло не только это понимание, но и более глубокое: чтобы хорошо делать любое дело, надо прежде старательно учиться и узнать всё, что позволит работать уверенно, не путаясь в своих ошибках… В геологию внучка не пошла, хотя коллекция её камней некоторое время пополнялась. В старших классах школы её начала всерьез увлекать медицина, которая, как я уже сообщил, и стала её судьбой. |
Я радуюсь, что её уважают как квалифицированного и творческого специалиста. И хочется верить, что ростки её нынешнего отношения к делу появились в детстве.
Пусть будет её трудовая жизнь красивой, богатой интересными событиями и делами!..
* * *
Я с признательностью вспоминаю, что в сибирской глубинке, в юном, еще маленьком городе Ангарске, школа стремилась вырастить нас гармонически развитыми личностями, а не примитивными функционерами для какого-либо ремесла или некой нехитрой службы. Это, полагаю, было общим принципом школьного воспитания в Советском Союзе.
Помню, какое серьезное внимание уделялось, в частности, нашему эстетическому воспитанию. В школе были мой любимый литературный кружок, хор старшеклассников, очень популярный факультативный танцевальный класс (благодаря ему я стал победителем областного конкурса школьников в исполнении вальса). Мы смотрели спектакли в иркутских театрах, драматическом и музыкальной комедии, посещали музеи Иркутска и области, гастрольные выступления артистов из Москвы и других городов в самом Ангарске. В школе мы показывали самодеятельные театральные сценки, читали свои стихи, демонстрировали акробатические этюды… В общем, переехав с семьей из Москвы в Ангарск, я практически не почувствовал себя в провинции.
А когда мы с женой поселились в Нью-Йорке, чтобы "стареть поближе к сыну", как я написал в одном стихотворении, уже начались школьные годы Даши. И меня насторожило, что я не наблюдал её регулярных посещений с одноклассниками театров и музеев великого города, в котором мы живём. Пожалуй, я не всё мог заметить в её школьной жизни, но, тем не менее, возникло желание активизировать её эстетическое воспитание.
Я, будучи когда-то московским мальчишкой, жил около Бородинского моста до отъезда семьи в Ангарск и, естественно, рос как дитя Арбата – находящейся рядом знаменитой, воспетой Булатом Окуджавой улицы с четырьмя кинотеатрами и славным театром имени Евгения Вахтангова, отличающимся особо яркими и, я бы сказал, изящными постановками. И, конечно, еще тогда стал любителем кино и искренним поклонником живого искусства театра. Это, несомненно, в значительной мере сформировало моё мироощущение. Учась в седьмом классе, мы с другом, живущим в одном доме со мной, решили приобщиться и к оперному искусству. И, как говорится, при материальной поддержке наших родителей, послушали в Большом театре оперу «Евгений Онегин». Были в восторге. После такой эстетической закваски детства я во взрослой жизни уже просто не мог жить без посещения театров. Сегодня с душевной теплотой вспоминаю замечательные театры не только Москвы, но и Ленинграда, Иркутска, Казани, Самары, Саратова, Тюмени, Краснодара, Львова, Ярославля, Таллина… Жена в этом отношении полностью солидарна со мной. Она ведь выросла в Ленинграде – тут можно ничего не добавлять.
Могу с уверенностью сказать, что дружба с театром формирует в человеке творческое мышление и поведение во всех сферах жизни, эмоциональную гармонию, а подчас и жажду собственной профессиональной творческой деятельности (я, например, пристрастился к научным исследованиям и изобретательству).
Пусть будет её трудовая жизнь красивой, богатой интересными событиями и делами!..
* * *
Я с признательностью вспоминаю, что в сибирской глубинке, в юном, еще маленьком городе Ангарске, школа стремилась вырастить нас гармонически развитыми личностями, а не примитивными функционерами для какого-либо ремесла или некой нехитрой службы. Это, полагаю, было общим принципом школьного воспитания в Советском Союзе.
Помню, какое серьезное внимание уделялось, в частности, нашему эстетическому воспитанию. В школе были мой любимый литературный кружок, хор старшеклассников, очень популярный факультативный танцевальный класс (благодаря ему я стал победителем областного конкурса школьников в исполнении вальса). Мы смотрели спектакли в иркутских театрах, драматическом и музыкальной комедии, посещали музеи Иркутска и области, гастрольные выступления артистов из Москвы и других городов в самом Ангарске. В школе мы показывали самодеятельные театральные сценки, читали свои стихи, демонстрировали акробатические этюды… В общем, переехав с семьей из Москвы в Ангарск, я практически не почувствовал себя в провинции.
А когда мы с женой поселились в Нью-Йорке, чтобы "стареть поближе к сыну", как я написал в одном стихотворении, уже начались школьные годы Даши. И меня насторожило, что я не наблюдал её регулярных посещений с одноклассниками театров и музеев великого города, в котором мы живём. Пожалуй, я не всё мог заметить в её школьной жизни, но, тем не менее, возникло желание активизировать её эстетическое воспитание.
Я, будучи когда-то московским мальчишкой, жил около Бородинского моста до отъезда семьи в Ангарск и, естественно, рос как дитя Арбата – находящейся рядом знаменитой, воспетой Булатом Окуджавой улицы с четырьмя кинотеатрами и славным театром имени Евгения Вахтангова, отличающимся особо яркими и, я бы сказал, изящными постановками. И, конечно, еще тогда стал любителем кино и искренним поклонником живого искусства театра. Это, несомненно, в значительной мере сформировало моё мироощущение. Учась в седьмом классе, мы с другом, живущим в одном доме со мной, решили приобщиться и к оперному искусству. И, как говорится, при материальной поддержке наших родителей, послушали в Большом театре оперу «Евгений Онегин». Были в восторге. После такой эстетической закваски детства я во взрослой жизни уже просто не мог жить без посещения театров. Сегодня с душевной теплотой вспоминаю замечательные театры не только Москвы, но и Ленинграда, Иркутска, Казани, Самары, Саратова, Тюмени, Краснодара, Львова, Ярославля, Таллина… Жена в этом отношении полностью солидарна со мной. Она ведь выросла в Ленинграде – тут можно ничего не добавлять.
Могу с уверенностью сказать, что дружба с театром формирует в человеке творческое мышление и поведение во всех сферах жизни, эмоциональную гармонию, а подчас и жажду собственной профессиональной творческой деятельности (я, например, пристрастился к научным исследованиям и изобретательству).
|
И мы с женой твердо решили приобщать Дашу к театральному искусству, причем сделать очень серьезный шаг – познакомить внучку с оперным искусством в великом театре «Метрополитен-опера».
Купили билеты на оперу Джакомо Пуччини "Мадам Баттерфляй". Даша не очень охотно согласилась пойти с нами в театр. Но мы надеялись на успех, поскольку эта опера очень легко воспринимается, её простой сюжет, стремительно развивающийся на фоне прекрасной музыки, не может утомить никакого слушателя. Но мы не только понадеялись на доступность спектакля, а еще тщательно подготовили внучку к нему: постарались увлекательно рассказать ей содержание оперы. |
|
Даша слушала оперу внимательно, не проявляя ни малейших признаков скуки. Трагическая история любви молоденькой японки Чио-Чио-Сан, прозванной Баттерфляй, к легкомысленному лейтенанту американского флота Пинкертону, который изменил ей, очень эмоционально продемонстрировала, что счастье человека может быть легко погублено несправедливостью и жестокостью. Естественно, печальная судьба Чио-Чио-Сан проникла в душу нашей понемногу взрослеющей внучки. Когда я робко спросил её после спектакля, понравился ли ей спектакль, она ответила: "Очень!"
Мы побывали с ней на спектаклях «"Метрополитен-опера" еще несколько раз, непременно подготовив её к такому походу, как делали ранее перед оперой "Мадам Баттерфляй". Все эти посещения театра она восприняла положительно.
Не буду гадать, насколько контакты Даши в детстве с театральными постановками сказались на её мироощущении и жизненном поведении. Надеюсь, что эти контакты не ушли в прошлое бесследно. Отмечу только один приятный факт – пусть и он будет пищей для размышлений уважаемых читателей. Никогда не забуду покоряюще гармоничное, внимательное, многогранное, словно мастерски подготовленное талантливым режиссером, отношение Даши к многочисленным гостям на её свадьбе со школьным другом, прекрасным парнем Томом…
_____________
Ну, вот и всё, чем я хотел поделиться с Вами, уважаемый читатель. Написанное мною выше – это лишь маленькие штрихи огромной, необъятной проблемы воспитания. Причем изложены эти штрихи не педагогом-профессионалом, а самым обычным семьянином – сначала сыном, затем отцом, а позже и дедом. Буду очень рад, если что-то в этих штрихах Вы посчитаете хоть чуточку полезным для себя.
Всего-всего Вам доброго!
Мы побывали с ней на спектаклях «"Метрополитен-опера" еще несколько раз, непременно подготовив её к такому походу, как делали ранее перед оперой "Мадам Баттерфляй". Все эти посещения театра она восприняла положительно.
Не буду гадать, насколько контакты Даши в детстве с театральными постановками сказались на её мироощущении и жизненном поведении. Надеюсь, что эти контакты не ушли в прошлое бесследно. Отмечу только один приятный факт – пусть и он будет пищей для размышлений уважаемых читателей. Никогда не забуду покоряюще гармоничное, внимательное, многогранное, словно мастерски подготовленное талантливым режиссером, отношение Даши к многочисленным гостям на её свадьбе со школьным другом, прекрасным парнем Томом…
_____________
Ну, вот и всё, чем я хотел поделиться с Вами, уважаемый читатель. Написанное мною выше – это лишь маленькие штрихи огромной, необъятной проблемы воспитания. Причем изложены эти штрихи не педагогом-профессионалом, а самым обычным семьянином – сначала сыном, затем отцом, а позже и дедом. Буду очень рад, если что-то в этих штрихах Вы посчитаете хоть чуточку полезным для себя.
Всего-всего Вам доброго!