Такой странный вечер
Ему помнилось, что в конце семидесятых годов прошлого века все московские рестораны были общедоступными. А в середине 90-х Олег Леонидович обнаружил, что ему доступа в эту сферу подчас уже нет. Иное подобное заведение, охраняемое специально обученными молодчиками, упрятанными до поры до времени в размещенных поблизости шикарных джипах, стало служить в новые времена не каким-нибудь неудачникам (ученым, изобретателям, инженерам, учителям и прочим), а действительно достойным посетителям, истинным хозяевам жизни, – новым русским...
А в те времена, еще далекие от бурных демократических преобразований 90-х годов, каждый научный сотрудник мог позволить себе считать, что любой ресторан – и для него тоже. Да и не очень это было разорительно – изредка позволить себе праздник ресторанного вечера. Одно было некомфортно: выстоять обязательную очередь на вход в ресторан. Но что поделаешь, ведь он открывал двери для всех.
...Олег, тогда еще сорокалетний, стоял в очереди перед рестораном “Арагви ” без всяких отрицательных эмоций. Он был заранее готов к этой очереди, и теперь его занимали размышления о Тамаре и предстоящем несколько странном вечере, который он проведет с ней. Тамара должна подойти к семи, а сейчас – лишь шесть. Он-то пришел сюда в обычной деловой одежде, а ей захотелось быть понаряднее – поехала домой переодеться.
Было солнечно и тепло – приятный июльский вечер. Перед Олегом в очереди – человек десять. Вокруг – родная, кипящая Москва. Вспомнились стихи (кажется, Роберта Рождественского): “...повезло мне и родом, и племенем: у меня есть Арбат и немного свободного времени...” У поэта – Арбат, а перед Олегом – улица Горького. Тоже неплохо...
Ну, проведут они с Тамарой вечер в “Арагви”. А, собственно, зачем им такой вечер? Ни он, ни, конечно, она толком не знают...
Вот уже год, как командует он абсолютно женским подразделением своего НИИ – лабораторией патентно-лицензионных исследований. Не думал, не гадал. Был азартным изобретателем, неплохим разработчиком новой техники, защитил кандидатскую диссертацию, уже подумывал о докторской. Последнее и сыграло роковую роль. Шеф, заведующий лабораторией, узнал об этом замысле и, видимо, решил, что двум медведям в одной берлоге не бывать. Стал недружелюбен, придирчив.
А однажды их отношения были просто расколоты. Олег вернулся в Москву после одной из труднейших командировок в Западную Сибирь, когда из-за так называемой систематической ошибки завода-изготовителя, разработанные лабораторией устройства пришлось массово дорабатывать на токарных станках бурового предприятия. Олегу удалось погасить страсти производственников твердым обещанием, что допущенная заводом ошибка в дальнейшем не повторится. И все же чувствовал он, что было бы полезно появиться у буровиков его шефу, более значимой фигуре, и своим общением с людьми подкрепить имидж их лаборатории. Услышав такое предложение, шеф неожиданно рассвирепел и заявил: “Твоя задача здесь – работать, а не скулить. Не умеешь работать самостоятельно – скатертью дорожка!” Олега, естественно, оскорбило это заявление, и он вообще перестал общаться с шефом.
Конечно, конфликт был замечен дирекцией, и Олега пригласили руководить патентно-лицензионным подразделением, поскольку бывший заведующий был направлен трудиться за рубеж. Вовсе не жаждал Олег предложенной ему работы, преданно любил свои творческие дела, но, увы, – ситуация...
...Очередь в ресторан двигалась медленно. Олегу стало ясно, что к приходу Тамары он еще будет по эту сторону двери. Значит, постоят вместе, побеседуют...
Тамаре он неофициально дал в лаборатории роль своего заместителя. Хотя в штатном расписании такой должности не существовало, но суета жизни требовала, чтобы у него был такой помощник. Никто из своенравных сотрудниц, к счастью, возражать не стал. Прежний заместитель, пожилая опытнейшая сотрудница, сразу же после отъезда за рубеж своего шефа вышла на пенсию. Ну, а тридцатипятилетняя Тамара, пусть и соткана, как видится Олегу, из забавных противоречий, но чужда хитросплетению женских интриг и козней, а ее резковатость и прямолинейность подкупающе, подчас до наивности, искренни. Нет у нее личных конфликтов в лаборатории. За ее искренность, непредвзятость и несомненный талант патентоведа ей прощаются те угловатости поведения, которых другой сотруднице, конечно же, не простили бы. Да и Олег ощущал ее “своим парнем”, в котором надежность и нестандартность характера переплелась в довольно причудливый клубок.
...Если посмотреть со стороны на тот факт, что он вдруг пригласил сегодня Тамару в ресторан, останется лишь недоуменно и иронически улыбнуться. Зачем? Они не любовники, да и далеки от этого. К тому же, ему известно от сотрудниц, что у нее есть любовник – весьма интересный мужчина лет сорока пяти, старший научный сотрудник лаборатории турбобуров. Известно даже, что у этого человека уже возникли неприятности с женой из-за его привязанности к Тамаре. Кстати, его жена внешне, пожалуй, привлекательнее Тамары – этого несколько угловатого мальчишки в юбке.
Пожалуй, Тамаре вообще лучше бы родиться парнем. Она и в работе-то – не женщина: острый инженерный ум, способность стремительно делать экспертный анализ технических решений, умение выявить изобретение в сложнейшем хитросплетении признаков новой разработки... О, это надо видеть! Надо видеть, как завороженно глядит на нее уважаемый разработчик, кандидат или доктор наук, когда она рассказывает ему, какие изобретения он на самом деле сумел создать в ходе его разработки. Она талантлива, неожиданна, необычайно интересна в своем деле. Она неизменно завораживает собеседника.
Сегодня Олег долго обсуждал с ней одно свое предполагаемое изобретение, относительно которого уже около двух лет длилась нудная переписка с институтом патентной экспертизы. Эксперты не видели изобретения в том, что предлагал Олег, а он доказывал обратное. Довольно обычная ситуация. Сдаваться не хотелось: ведь разработанный объект стал “живым”, его уже активно применяют, и будет очень жаль, если он останется незащищенным. Тамара заявила, что он неверно сформулировал предмет изобретения – и в этом суть его неприятностей. Импровизированно предложила свою формулировку, потрясающе верную и изящную. Да, она просто сразила его. Он благодарно посмотрел ей в глаза, взял ее руку, которая только что оставила на бумаге изумительный текст, и поцеловал.
- И это все? – вдруг воскликнула она. – Эх, и мужчины пошли... Раньше бы за такое – пир с цыганами!
- Раньше таких гениальных патентоведов не было, - сказал он почти без юмора. И тут же галантно добавил:
- Позвольте пригласить вас в “Арагви ” на сегодняшний вечер.
- Это уже по-мужски. Принимаю... но отложим на какое-то удобное время. А с изобретением все будет хорошо, не сомневаюсь. Ну, я пошла.
Но Олег заупрямился:
- Сегодня или никогда! Тамара, позвольте мне действительно быть мужчиной.
Им вдруг овладело желание провести с ней совсем неожиданный и – почему бы и нет? – приятный, душевный вечер. Это было шальное желание души, за ним не было никакой осмысленной цели.
Тамара сразу потеряла всю свою браваду и явно растерялась.
- Олег Леонидович, пошутила я глупо. А вы – всерьез...
Но он уже был неумолим:
- Имеем же мы право устроить себе маленький отдых, два начальника... Это совсем не опасно. Лишь бы ваш муж меня не побил.
- Не побьет, - улыбнулась Тамара, так и не оправившись от растерянности.
Постояла молча и добавила серьезно и задумчиво:
- Какой- то странный вечер вы придумали... Вам так не кажется?
- Пожалуй, кажется. Ну, и что? Пусть и он будет в нашей жизни...
- Заколдовали вы меня, что ли, Олег Леонидович... Уже не хочется сопротивляться... Ладно, командуйте!
...Тамара подошла к ресторану внезапно, почему-то не с той стороны, откуда он ее ждал. Она была в довольно строгом бежевом платье, которое прекрасно сочеталось с ее прямыми каштановыми волосами, спадающими на плечи, большими карими глазами и смуглой матовой кожей. Улыбнулась ему и стала рядом, ничего не говоря. Ему показалось, что она чувствует себя очень напряженно. Он взял ее под руку, желая сказать что-то легкое, размягчающее, и вдруг почувствовал, что Тамара слегка дрожит. Вопросительно заглянул ей в глаза:
- Волнуюсь, - шепотом, с какой-то милой беззащитностью пояснила она. – Первый раз иду в ресторан с посторонним мужчиной.
“Так вот какой ты свой парень!” – подумал Олег, а на душе его стало теплее и совсем спокойно. Нет, это будет не просто странный вечер, он должен стать светлой ступенькой в скромном жизненном опыте этого хорошего, искреннего человечка, видимо, не очень гармоничной судьбы...
“Арагви” был в то время (не знаю, как ныне) рестораном уютным и вкусным. Там было несколько банкетных залов разной величины и основной, общий зал, самый вместительный и нарядный, где небольшой оркестр исполнял преимущественно кавказскую музыку, хотя и много другой. Олегу и Тамаре повезло: им достался столик в одном из отдаленных от оркестра уголков основного зала. Не буду задерживать внимание уважаемого читателя видами блюд, заказанных ими после короткого обсуждения данной проблемы, - это легко домыслить, да и какую роль это играет! Блюда были овощные и мясные, вкусные. А вино – “Мукузани”.
Первое время Тамара старательно осматривала зал и была молчаливой. Олег предложил два тоста с небольшим интервалом: за то, чтобы этот странный вечер был им приятен, и за Тамару, одного из самых привлекательных людей в его жизни. Когда он произнес второй тост, она явно смутилась и захотела что-то сказать, но говорить не стала – просто махнула рукой, как бы покоряясь, и тепло улыбнулась ему. А вскоре весело произнесла: ”Почему бы нам не потанцевать?”
Они танцевали красивое танго, и в танце она стала изящнее, пластичнее. Вести ее было легко, оба танцевали с удовольствием... Ему подумалось, какая она все же загадочная женщина. Недавно был такой случай. На собрании лаборатории Тамара неожиданно заявила, что, поскольку быстро управляется со служебными делами и нередко скучает в рабочее время, ей неплохо было бы иметь свободный график. Дескать, такой режим позволил бы ей жить гораздо интереснее. Но ведь никакие свободные графики в институте не предусмотрены, и Олег просто растерялся. К тому же, какова эта идея для самолюбия других? Но женщины дружно поддержали ее: дескать, понимаем, разрешите, не выдадим. И он не стал сопротивляться.
...Звучало танго. Он тихо спросил:
- Тамара, как вы решились в окружении наших женщин поставить вопрос о свободном графике работы для вас? Я, честно говоря, жутко испугался, подумал, что это – начало большого конфликта в лаборатории. А они не бунтуют. Фантастика!
И вновь он увидел ее улыбающиеся, теплые глаза:
- А вы не думайте о сотрудницах примитивно. Они, быть может, мудрее мужиков. Им дано умение отделять капризность от настоящего, серьезного. Наши сотрудницы видели мое, позволю себе так выразиться, творчество: картины, рисунки, макраме... Если вы меня сегодня проводите, давайте заглянем ко мне – и вы поймете то, что они поняли раньше: мне не следует высиживать на работе, когда там нет дела. Дома у меня – это кошмар для семьи! – просто творческая мастерская... Я ведь, кстати, умудрилась окончить художественную студию – но об этом нужен специальный рассказ.
...Да, она, несомненно, любила танцевать, оказалась в этом прямо-таки ненасытной. За столом они сидели нечасто. И во время танцев Тамара оживленно говорила. И о знакомых художниках, и об их родном институте, и о своей семье – о многом. Моментами – и о грустном. Олег узнал, что старший из двух ее сыновей достиг переходного возраста и стал очень трудным ребенком – по любому вопросу у него особое мнение. Муж заявил, что не знает, как его теперь воспитывать... Немного рассказала о муже. Он хороший инженер, добрый человек, но молчаливый и невеселый. Еще в юности, на вечеринке, друзья неожиданно и безжалостно избили его за неудачную шутку, ему даже пришлось лечиться. Дело он как-то замял, обошлось без судебного разбирательства, но замкнулся – похоже, навсегда. Избегает приятельских компаний и вообще не любит находиться с Тамарой среди людей...
Но даже печальные сведения, которые иногда узнавал Олег, быстро захлестывались волнами ее праздничного настроения, бесследно исчезая в этой стихии. Олег стремился развлекать ее своими забавными командировочными воспоминаниями. Постепенно им стало удивительно легко друг с другом, и это было очень приятно обоим. Странный вечер получался удачным...
Но Олегу казалось, что ей хочется сказать что-то еще. И это действительно случилось. Вечер в ресторане подходил к концу, они ели мороженое и пили кофе. Тамара была возбуждена, словно продолжала оставаться в каком-то прекрасном танце. Ее щеки горели. Она приблизила свое лицо к Олегу и заглянула в его глаза очень доверительно и чуть взволнованно.
- Вы, конечно, слышали, что я имею любовника? – тихо спросила она. – Ну, Николая Васильевича, турбобурщика...
Олег кивнул головой и выжидательно, с легкой улыбкой, снова встретился с ней глазами.
- Так вот, я вас разочарую. Даже этой пикантности нет в моей жизни. Не смогла я стать любовницей. Мы просто друзья... Прогулки в парке, кафетерий, иногда посидим на станции метро... и все. Нам интересно общаться. Он любил проводить со мной время. Теперь, кажется, отдаляется: жена затерзала... ни за что... А быть любовницей я не согласилась. Дура, наверное... Ребенок с пустой бравадой... Думаю, что быть любовницей – это особый талант. Это какое-то иное понимание ответственности. Другая система ценностей... Это, наверное, здорово – быть любовницей, да?
Он не знал, что сказать. А она, немного помолчав, продолжала с нескрываемой грустью:
- Вы знаете, что такое скука в отношениях супругов? Это трудно вынести... Ну, дети, ну, живопись... Ну, уважение к мужу, наконец... Но скука всем этим не лечится. Она вытесняется из сердца только новым общением... Простите меня за откровенность, но муж мой, думаю, вполне силен как мужчина... хотя не при моем опыте судить об этом... Но скука – это та ложка дегтя, которая отравляет все... всю жизнь.
Тамара помолчала...
Но затем глаза ее наполнились нежностью, какой он еще не замечал, и, сразу изменив тон на бодрый, моментами даже игривый, сказала:
- Не будем в этот чудесный вечер о грустном... Как мне выразить признательность за тот праздник, что вы мне подарили?.. Позвольте я просто подниму последний тост за вас. Я понимаю, наш бабский коллектив – вам не подарок. И уверена, что со временем вы вернетесь к своим любимым техническим разработкам. Но нам будет очень грустно терять вас. По-моему, все наши женщины вас полюбили. Вы удивительный мастер мягкого руководства, когда хочется хорошо работать не потому, что боишься, а потому, что совестно вас подвести... Вы очень хороший, Олег Леонидович. Давайте выпьем за вас, за ваше счастье... семейное и вообще! Спасибо вам...
...Он проводил Тамару до дому. Она жила на Ленинградском проспекте, так что ехали они совсем не долго, на троллейбусе. Любовались вечерней Москвой.
Когда вошли в ее двор, Тамара показала свои освещенные окна, за которыми ее ждали муж и двое сыновей... Мужу скажет, что отмечала в институте день рождения сотрудницы...
Зайти к ней, чтобы познакомиться с ее художественным творчеством, он посчитал неудобным, а она и не настаивала. Молча постояли у самой двери подъезда.
- Вот и все, - произнесла она с легкой грустью. – В кинофильмах такие вечера завершаются эффектнее. А наше прекрасное приключение заканчивается вот так, совсем просто... Суровая правда жизни...
- Я буду ждать встречи с вами... - сказал он очень искренне и ощутил, что слова эти довольно комичны: завтра им предстоит обычная встреча на работе, не более того.
Тамара улыбнулась и глаза ее вдруг стали лукавыми:
- Ну, а поцеловать женщину на прощание – не полагается?
Он прижал ее к себе и поцеловал в щеку. Но она не отвела лица и стала искать губами его губы. Он поцеловал ее в губы – и тогда она быстро отстранилась.
- Все... Спасибо вам за наш вечер, Олег Леонидович...
О чем-то задумалась ненадолго... И неожиданно Олег услышал:
- Знаете, я не буду использовать свободный график работы... Буду, как все.
Он вопросительно посмотрел на нее.
- Так мне будет спокойнее... Так спокойнее... Ну, идите, уже поздно.
Перед тем как скрыться за дверью своего подъезда, она вновь, теперь почти шепотом, произнесла:
- Спасибо...
Олег не спеша направился к троллейбусной остановке.
А в те времена, еще далекие от бурных демократических преобразований 90-х годов, каждый научный сотрудник мог позволить себе считать, что любой ресторан – и для него тоже. Да и не очень это было разорительно – изредка позволить себе праздник ресторанного вечера. Одно было некомфортно: выстоять обязательную очередь на вход в ресторан. Но что поделаешь, ведь он открывал двери для всех.
...Олег, тогда еще сорокалетний, стоял в очереди перед рестораном “Арагви ” без всяких отрицательных эмоций. Он был заранее готов к этой очереди, и теперь его занимали размышления о Тамаре и предстоящем несколько странном вечере, который он проведет с ней. Тамара должна подойти к семи, а сейчас – лишь шесть. Он-то пришел сюда в обычной деловой одежде, а ей захотелось быть понаряднее – поехала домой переодеться.
Было солнечно и тепло – приятный июльский вечер. Перед Олегом в очереди – человек десять. Вокруг – родная, кипящая Москва. Вспомнились стихи (кажется, Роберта Рождественского): “...повезло мне и родом, и племенем: у меня есть Арбат и немного свободного времени...” У поэта – Арбат, а перед Олегом – улица Горького. Тоже неплохо...
Ну, проведут они с Тамарой вечер в “Арагви”. А, собственно, зачем им такой вечер? Ни он, ни, конечно, она толком не знают...
Вот уже год, как командует он абсолютно женским подразделением своего НИИ – лабораторией патентно-лицензионных исследований. Не думал, не гадал. Был азартным изобретателем, неплохим разработчиком новой техники, защитил кандидатскую диссертацию, уже подумывал о докторской. Последнее и сыграло роковую роль. Шеф, заведующий лабораторией, узнал об этом замысле и, видимо, решил, что двум медведям в одной берлоге не бывать. Стал недружелюбен, придирчив.
А однажды их отношения были просто расколоты. Олег вернулся в Москву после одной из труднейших командировок в Западную Сибирь, когда из-за так называемой систематической ошибки завода-изготовителя, разработанные лабораторией устройства пришлось массово дорабатывать на токарных станках бурового предприятия. Олегу удалось погасить страсти производственников твердым обещанием, что допущенная заводом ошибка в дальнейшем не повторится. И все же чувствовал он, что было бы полезно появиться у буровиков его шефу, более значимой фигуре, и своим общением с людьми подкрепить имидж их лаборатории. Услышав такое предложение, шеф неожиданно рассвирепел и заявил: “Твоя задача здесь – работать, а не скулить. Не умеешь работать самостоятельно – скатертью дорожка!” Олега, естественно, оскорбило это заявление, и он вообще перестал общаться с шефом.
Конечно, конфликт был замечен дирекцией, и Олега пригласили руководить патентно-лицензионным подразделением, поскольку бывший заведующий был направлен трудиться за рубеж. Вовсе не жаждал Олег предложенной ему работы, преданно любил свои творческие дела, но, увы, – ситуация...
...Очередь в ресторан двигалась медленно. Олегу стало ясно, что к приходу Тамары он еще будет по эту сторону двери. Значит, постоят вместе, побеседуют...
Тамаре он неофициально дал в лаборатории роль своего заместителя. Хотя в штатном расписании такой должности не существовало, но суета жизни требовала, чтобы у него был такой помощник. Никто из своенравных сотрудниц, к счастью, возражать не стал. Прежний заместитель, пожилая опытнейшая сотрудница, сразу же после отъезда за рубеж своего шефа вышла на пенсию. Ну, а тридцатипятилетняя Тамара, пусть и соткана, как видится Олегу, из забавных противоречий, но чужда хитросплетению женских интриг и козней, а ее резковатость и прямолинейность подкупающе, подчас до наивности, искренни. Нет у нее личных конфликтов в лаборатории. За ее искренность, непредвзятость и несомненный талант патентоведа ей прощаются те угловатости поведения, которых другой сотруднице, конечно же, не простили бы. Да и Олег ощущал ее “своим парнем”, в котором надежность и нестандартность характера переплелась в довольно причудливый клубок.
...Если посмотреть со стороны на тот факт, что он вдруг пригласил сегодня Тамару в ресторан, останется лишь недоуменно и иронически улыбнуться. Зачем? Они не любовники, да и далеки от этого. К тому же, ему известно от сотрудниц, что у нее есть любовник – весьма интересный мужчина лет сорока пяти, старший научный сотрудник лаборатории турбобуров. Известно даже, что у этого человека уже возникли неприятности с женой из-за его привязанности к Тамаре. Кстати, его жена внешне, пожалуй, привлекательнее Тамары – этого несколько угловатого мальчишки в юбке.
Пожалуй, Тамаре вообще лучше бы родиться парнем. Она и в работе-то – не женщина: острый инженерный ум, способность стремительно делать экспертный анализ технических решений, умение выявить изобретение в сложнейшем хитросплетении признаков новой разработки... О, это надо видеть! Надо видеть, как завороженно глядит на нее уважаемый разработчик, кандидат или доктор наук, когда она рассказывает ему, какие изобретения он на самом деле сумел создать в ходе его разработки. Она талантлива, неожиданна, необычайно интересна в своем деле. Она неизменно завораживает собеседника.
Сегодня Олег долго обсуждал с ней одно свое предполагаемое изобретение, относительно которого уже около двух лет длилась нудная переписка с институтом патентной экспертизы. Эксперты не видели изобретения в том, что предлагал Олег, а он доказывал обратное. Довольно обычная ситуация. Сдаваться не хотелось: ведь разработанный объект стал “живым”, его уже активно применяют, и будет очень жаль, если он останется незащищенным. Тамара заявила, что он неверно сформулировал предмет изобретения – и в этом суть его неприятностей. Импровизированно предложила свою формулировку, потрясающе верную и изящную. Да, она просто сразила его. Он благодарно посмотрел ей в глаза, взял ее руку, которая только что оставила на бумаге изумительный текст, и поцеловал.
- И это все? – вдруг воскликнула она. – Эх, и мужчины пошли... Раньше бы за такое – пир с цыганами!
- Раньше таких гениальных патентоведов не было, - сказал он почти без юмора. И тут же галантно добавил:
- Позвольте пригласить вас в “Арагви ” на сегодняшний вечер.
- Это уже по-мужски. Принимаю... но отложим на какое-то удобное время. А с изобретением все будет хорошо, не сомневаюсь. Ну, я пошла.
Но Олег заупрямился:
- Сегодня или никогда! Тамара, позвольте мне действительно быть мужчиной.
Им вдруг овладело желание провести с ней совсем неожиданный и – почему бы и нет? – приятный, душевный вечер. Это было шальное желание души, за ним не было никакой осмысленной цели.
Тамара сразу потеряла всю свою браваду и явно растерялась.
- Олег Леонидович, пошутила я глупо. А вы – всерьез...
Но он уже был неумолим:
- Имеем же мы право устроить себе маленький отдых, два начальника... Это совсем не опасно. Лишь бы ваш муж меня не побил.
- Не побьет, - улыбнулась Тамара, так и не оправившись от растерянности.
Постояла молча и добавила серьезно и задумчиво:
- Какой- то странный вечер вы придумали... Вам так не кажется?
- Пожалуй, кажется. Ну, и что? Пусть и он будет в нашей жизни...
- Заколдовали вы меня, что ли, Олег Леонидович... Уже не хочется сопротивляться... Ладно, командуйте!
...Тамара подошла к ресторану внезапно, почему-то не с той стороны, откуда он ее ждал. Она была в довольно строгом бежевом платье, которое прекрасно сочеталось с ее прямыми каштановыми волосами, спадающими на плечи, большими карими глазами и смуглой матовой кожей. Улыбнулась ему и стала рядом, ничего не говоря. Ему показалось, что она чувствует себя очень напряженно. Он взял ее под руку, желая сказать что-то легкое, размягчающее, и вдруг почувствовал, что Тамара слегка дрожит. Вопросительно заглянул ей в глаза:
- Волнуюсь, - шепотом, с какой-то милой беззащитностью пояснила она. – Первый раз иду в ресторан с посторонним мужчиной.
“Так вот какой ты свой парень!” – подумал Олег, а на душе его стало теплее и совсем спокойно. Нет, это будет не просто странный вечер, он должен стать светлой ступенькой в скромном жизненном опыте этого хорошего, искреннего человечка, видимо, не очень гармоничной судьбы...
“Арагви” был в то время (не знаю, как ныне) рестораном уютным и вкусным. Там было несколько банкетных залов разной величины и основной, общий зал, самый вместительный и нарядный, где небольшой оркестр исполнял преимущественно кавказскую музыку, хотя и много другой. Олегу и Тамаре повезло: им достался столик в одном из отдаленных от оркестра уголков основного зала. Не буду задерживать внимание уважаемого читателя видами блюд, заказанных ими после короткого обсуждения данной проблемы, - это легко домыслить, да и какую роль это играет! Блюда были овощные и мясные, вкусные. А вино – “Мукузани”.
Первое время Тамара старательно осматривала зал и была молчаливой. Олег предложил два тоста с небольшим интервалом: за то, чтобы этот странный вечер был им приятен, и за Тамару, одного из самых привлекательных людей в его жизни. Когда он произнес второй тост, она явно смутилась и захотела что-то сказать, но говорить не стала – просто махнула рукой, как бы покоряясь, и тепло улыбнулась ему. А вскоре весело произнесла: ”Почему бы нам не потанцевать?”
Они танцевали красивое танго, и в танце она стала изящнее, пластичнее. Вести ее было легко, оба танцевали с удовольствием... Ему подумалось, какая она все же загадочная женщина. Недавно был такой случай. На собрании лаборатории Тамара неожиданно заявила, что, поскольку быстро управляется со служебными делами и нередко скучает в рабочее время, ей неплохо было бы иметь свободный график. Дескать, такой режим позволил бы ей жить гораздо интереснее. Но ведь никакие свободные графики в институте не предусмотрены, и Олег просто растерялся. К тому же, какова эта идея для самолюбия других? Но женщины дружно поддержали ее: дескать, понимаем, разрешите, не выдадим. И он не стал сопротивляться.
...Звучало танго. Он тихо спросил:
- Тамара, как вы решились в окружении наших женщин поставить вопрос о свободном графике работы для вас? Я, честно говоря, жутко испугался, подумал, что это – начало большого конфликта в лаборатории. А они не бунтуют. Фантастика!
И вновь он увидел ее улыбающиеся, теплые глаза:
- А вы не думайте о сотрудницах примитивно. Они, быть может, мудрее мужиков. Им дано умение отделять капризность от настоящего, серьезного. Наши сотрудницы видели мое, позволю себе так выразиться, творчество: картины, рисунки, макраме... Если вы меня сегодня проводите, давайте заглянем ко мне – и вы поймете то, что они поняли раньше: мне не следует высиживать на работе, когда там нет дела. Дома у меня – это кошмар для семьи! – просто творческая мастерская... Я ведь, кстати, умудрилась окончить художественную студию – но об этом нужен специальный рассказ.
...Да, она, несомненно, любила танцевать, оказалась в этом прямо-таки ненасытной. За столом они сидели нечасто. И во время танцев Тамара оживленно говорила. И о знакомых художниках, и об их родном институте, и о своей семье – о многом. Моментами – и о грустном. Олег узнал, что старший из двух ее сыновей достиг переходного возраста и стал очень трудным ребенком – по любому вопросу у него особое мнение. Муж заявил, что не знает, как его теперь воспитывать... Немного рассказала о муже. Он хороший инженер, добрый человек, но молчаливый и невеселый. Еще в юности, на вечеринке, друзья неожиданно и безжалостно избили его за неудачную шутку, ему даже пришлось лечиться. Дело он как-то замял, обошлось без судебного разбирательства, но замкнулся – похоже, навсегда. Избегает приятельских компаний и вообще не любит находиться с Тамарой среди людей...
Но даже печальные сведения, которые иногда узнавал Олег, быстро захлестывались волнами ее праздничного настроения, бесследно исчезая в этой стихии. Олег стремился развлекать ее своими забавными командировочными воспоминаниями. Постепенно им стало удивительно легко друг с другом, и это было очень приятно обоим. Странный вечер получался удачным...
Но Олегу казалось, что ей хочется сказать что-то еще. И это действительно случилось. Вечер в ресторане подходил к концу, они ели мороженое и пили кофе. Тамара была возбуждена, словно продолжала оставаться в каком-то прекрасном танце. Ее щеки горели. Она приблизила свое лицо к Олегу и заглянула в его глаза очень доверительно и чуть взволнованно.
- Вы, конечно, слышали, что я имею любовника? – тихо спросила она. – Ну, Николая Васильевича, турбобурщика...
Олег кивнул головой и выжидательно, с легкой улыбкой, снова встретился с ней глазами.
- Так вот, я вас разочарую. Даже этой пикантности нет в моей жизни. Не смогла я стать любовницей. Мы просто друзья... Прогулки в парке, кафетерий, иногда посидим на станции метро... и все. Нам интересно общаться. Он любил проводить со мной время. Теперь, кажется, отдаляется: жена затерзала... ни за что... А быть любовницей я не согласилась. Дура, наверное... Ребенок с пустой бравадой... Думаю, что быть любовницей – это особый талант. Это какое-то иное понимание ответственности. Другая система ценностей... Это, наверное, здорово – быть любовницей, да?
Он не знал, что сказать. А она, немного помолчав, продолжала с нескрываемой грустью:
- Вы знаете, что такое скука в отношениях супругов? Это трудно вынести... Ну, дети, ну, живопись... Ну, уважение к мужу, наконец... Но скука всем этим не лечится. Она вытесняется из сердца только новым общением... Простите меня за откровенность, но муж мой, думаю, вполне силен как мужчина... хотя не при моем опыте судить об этом... Но скука – это та ложка дегтя, которая отравляет все... всю жизнь.
Тамара помолчала...
Но затем глаза ее наполнились нежностью, какой он еще не замечал, и, сразу изменив тон на бодрый, моментами даже игривый, сказала:
- Не будем в этот чудесный вечер о грустном... Как мне выразить признательность за тот праздник, что вы мне подарили?.. Позвольте я просто подниму последний тост за вас. Я понимаю, наш бабский коллектив – вам не подарок. И уверена, что со временем вы вернетесь к своим любимым техническим разработкам. Но нам будет очень грустно терять вас. По-моему, все наши женщины вас полюбили. Вы удивительный мастер мягкого руководства, когда хочется хорошо работать не потому, что боишься, а потому, что совестно вас подвести... Вы очень хороший, Олег Леонидович. Давайте выпьем за вас, за ваше счастье... семейное и вообще! Спасибо вам...
...Он проводил Тамару до дому. Она жила на Ленинградском проспекте, так что ехали они совсем не долго, на троллейбусе. Любовались вечерней Москвой.
Когда вошли в ее двор, Тамара показала свои освещенные окна, за которыми ее ждали муж и двое сыновей... Мужу скажет, что отмечала в институте день рождения сотрудницы...
Зайти к ней, чтобы познакомиться с ее художественным творчеством, он посчитал неудобным, а она и не настаивала. Молча постояли у самой двери подъезда.
- Вот и все, - произнесла она с легкой грустью. – В кинофильмах такие вечера завершаются эффектнее. А наше прекрасное приключение заканчивается вот так, совсем просто... Суровая правда жизни...
- Я буду ждать встречи с вами... - сказал он очень искренне и ощутил, что слова эти довольно комичны: завтра им предстоит обычная встреча на работе, не более того.
Тамара улыбнулась и глаза ее вдруг стали лукавыми:
- Ну, а поцеловать женщину на прощание – не полагается?
Он прижал ее к себе и поцеловал в щеку. Но она не отвела лица и стала искать губами его губы. Он поцеловал ее в губы – и тогда она быстро отстранилась.
- Все... Спасибо вам за наш вечер, Олег Леонидович...
О чем-то задумалась ненадолго... И неожиданно Олег услышал:
- Знаете, я не буду использовать свободный график работы... Буду, как все.
Он вопросительно посмотрел на нее.
- Так мне будет спокойнее... Так спокойнее... Ну, идите, уже поздно.
Перед тем как скрыться за дверью своего подъезда, она вновь, теперь почти шепотом, произнесла:
- Спасибо...
Олег не спеша направился к троллейбусной остановке.