Я не видал покоя
Штрихи раздумий на жизненном пути
Эссе в дневниковых записях
1958 г.
|
2018 г.
|
|
Нет в мире ничего прекрасней бытия…
Я жизнь мою прожил, я не видал покоя: Покоя в мире нет. Повсюду жизнь и я. Николай Заболоцкий |
ОТ АВТОРА
Дорогой читатель!
Пять лет назад, приближаясь к своему 80-летию, я написал повесть-эссе "БОЮСЬ НЕ СМЕРТИ Я…". В подзаголовке сообщалось, что данное повествование изложено "в юношеских дневниковых записях автора с его нынешними комментариями". А посвящено оно было тому, сколь важно неизменное единство человека, имеющего творческие наклонности, с его вдохновенной творческой деятельностью – именно это единство дарит ему стимул для жизни и глубокую радость.
Та повесть-эссе была опубликована в виде небольшой типографской книги, а также в электронном виде на Интернете. Читатели регулярно проявляют к ней интерес и подчас высказывают мне добрые отклики.
Дневниковые записи своих размышлений я начал накапливать в 10-м классе школы, а самую новую из них сделал лишь несколько лет назад, будучи уже в глубоком пенсионном возрасте. Только малая их часть освещена в упомянутой выше повести-эссе. И недавно мне захотелось поделиться с читателями некоторыми другими из этих записей. Ведь в них "с пылу, с жару" попали волнения, оценки, жизненные решения человека, который старался во благо многих людей гармонично реализовать свои противоречивые деловые влечения.
Несомненно, каждую из предлагаемых читателям дневниковых записей можно было бы комментировать, опираясь на опыт моего уже долгого жизненного пути. Но я решил отказаться от навязывания читателю непременных авторских комментариев. Думается, что подавляющее большинство отобранных мною дневниковых записей в них не нуждается, и я коротко прокомментировал только самые давние, начальные записи (сделанные во времена школы и 1-го курса института). Пусть в сознании читателя свободно рождаются встречные размышления – по-моему, так будет интереснее читать это эссе.
Мне хочется надеяться, дорогой читатель, что моё новое повествование не оставит Вас совершенно равнодушным.
С волнением говорю Вам: "Добро пожаловать!"
Дорогой читатель!
Пять лет назад, приближаясь к своему 80-летию, я написал повесть-эссе "БОЮСЬ НЕ СМЕРТИ Я…". В подзаголовке сообщалось, что данное повествование изложено "в юношеских дневниковых записях автора с его нынешними комментариями". А посвящено оно было тому, сколь важно неизменное единство человека, имеющего творческие наклонности, с его вдохновенной творческой деятельностью – именно это единство дарит ему стимул для жизни и глубокую радость.
Та повесть-эссе была опубликована в виде небольшой типографской книги, а также в электронном виде на Интернете. Читатели регулярно проявляют к ней интерес и подчас высказывают мне добрые отклики.
Дневниковые записи своих размышлений я начал накапливать в 10-м классе школы, а самую новую из них сделал лишь несколько лет назад, будучи уже в глубоком пенсионном возрасте. Только малая их часть освещена в упомянутой выше повести-эссе. И недавно мне захотелось поделиться с читателями некоторыми другими из этих записей. Ведь в них "с пылу, с жару" попали волнения, оценки, жизненные решения человека, который старался во благо многих людей гармонично реализовать свои противоречивые деловые влечения.
Несомненно, каждую из предлагаемых читателям дневниковых записей можно было бы комментировать, опираясь на опыт моего уже долгого жизненного пути. Но я решил отказаться от навязывания читателю непременных авторских комментариев. Думается, что подавляющее большинство отобранных мною дневниковых записей в них не нуждается, и я коротко прокомментировал только самые давние, начальные записи (сделанные во времена школы и 1-го курса института). Пусть в сознании читателя свободно рождаются встречные размышления – по-моему, так будет интереснее читать это эссе.
Мне хочется надеяться, дорогой читатель, что моё новое повествование не оставит Вас совершенно равнодушным.
С волнением говорю Вам: "Добро пожаловать!"
КИПЕНИЕ ДУМ НА ПУТИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО СТАНОВЛЕНИЯ
|
Петух бывает счастлив на шесте,
орел бывает счастлив на вершине… Скажи, а мы в житейской суете вопрос о счастье для себя решили? Взгляни, коль тени бродят по душе, не счастье ли ей выбранное тесно. Орлу б, наверно, был неплох и шест, когда была б вершина неизвестна. |
10-й класс школы, г. Ангарск, май 1954 г.
Выпускной экзамен по литературе письменной сдал на четверку с натяжкой: сделал из-за самоуверенности и безответственной расслабленности три грамматические ошибки. Педсовет, зная мои реальные возможности (я даже по текущим сочинениям не имел четверок, только пятерки), решил не направлять моё сочинение в гороно – там могут потребовать за него тройку. Медали, даже серебряной, не будет. Всё…
Сегодня я навек убедился, что мечты должны строго соответствовать напряжению наших сил, нашему усердию. НЕТ маниловщине.
Будучи уже 75-летним, я написал по поводу того печального эпизода своей жизни:
"Серьёзно увлеченный литературным творчеством, я считался в классе чуть ли не эталоном грамотности. На тот выпускной экзамен шел с такой самоуверенностью, что она потеснила и собранность, и аккуратность, и строгость к самому себе. Бегло перечитал написанное сочинение. Нормально! И победоносно сдал его.
Это была, как иногда говорят, ошибка молодости. Обидная ошибка, но, думаю, хорошо, что она произошла и стала мне важным уроком. После этого урока я уже никогда не расслаблялся в ответственные моменты жизни".
* * *
1-й курс Московского нефтяного института
(с 1958 г. Московского института
нефтехимической и газовой промышленности)
имени академика И.М. Губкина,
г. Москва, сентябрь 1954 г.
Как быстро я почувствовал, что прекрасные дни ангарской жизни ушли в невозвратное прошлое, что я уже, возможно, никогда не испытаю такой прекрасной дружбы, какой была с ангарскими одноклассниками. Вокруг меня еще будет много хорошего, но то, что было в Ангарске, всё же уже не повторится. Наш класс всегда будет для меня таким родным, как для Пушкина лицейские друзья.
Всё больше и больше начинаю чувствовать движение жизни, всё сильнее осознаю, что жизнь идет слишком быстро для того, чтобы можно было попусту тратить время. Каждый день должен проходить с пользой.
________________
Октябрь 1954 г.
Человек без высокой мечты, без страстной благородной цели слеп, и его кругозор – кругозор слепого. Слепой, попав в весенний сад, может нащупать отдельные листочки, может погладить рукой молодую травку, но всей прелести пробудившейся природы увидеть не может. Точно так же человек без ясной мечты, вдохновляющей на добрые и интересные дела, без богатой внутренней жизни не может познать всей красоты, всего исключительного богатства мира, в котором он живет.
Я, откровенно говоря, сторонник самой смелой мечты и самых безумных затей, направляемых высокими идеями. Л.Толстой утверждал, что даже "гений – это терпение". Значит, мечта осуществляется упорством, но, конечно, один человек способен на большее, другой – на меньшее. Тем не менее, в случае, если ты когда-нибудь увидишь, что на осуществление твоей мечты у тебя не хватает сил, ты не разочаруешься в своих стремлениях, потому что, во-первых, увидишь, что извлекал из себя все свои возможности, во-вторых, благодаря упорству, ты всё же чего-то достигнешь и достигнешь немало, в-третьих, ты почувствуешь, что уже не сможешь оставить своей целеустремленной, бурной жизни, и, наконец, ты будешь видеть в себе человека, который познал красоту жизни настолько, насколько мог. Разве это не счастье!
Причем вывод о том, что ты не можешь осуществить своей юношеской мечты не будет неким печальным реквиемом. Просто эта мечта в процессе жизни будет становиться конкретнее и яснее, будет изменяться под влиянием жизненного опыта, а тот вывод будет лишь теплым воспоминанием об ушедшей юности. Но, думаю, самое большое счастье – это полное осуществление мечты юных лет.
Эти размышления были порождены тем, что, под влиянием моих родителей, я начал учиться на инженера, но принес в студенческие годы школьную мечту стать писателем.
Естественно, начались мои мучительные метания между необходимостью добросовестной, старательной студенческой учебы и неудержимым стремлением к литературному творчеству, которое только на четвертом курсе института я смог временно усмирить в должной мере, мобилизовав свою волю. И мне удалось окончить институт четвертым по успеваемости студентом на нашем потоке, включающем четыре группы (более 100 человек). Это был достойный результат моих усилий.
Но на первых трех курсах раздвоенность моего настроя приводила к сбоям в текущей учебе, например, к повторной сдаче зачетов, хотя, к счастью, до "хвостов" из предыдущих семестров дело не доходило, а до оценок “удовлетворительно” (троек по-школьному) доходило очень редко.
________________
Май 1955 г.
Думается, в творчестве поэта немалую роль играет выбор темы. Надо всегда помнить, как заставляют нас волноваться и думать стихи Маяковского, Симонова, Исаковского, Твардовского, Щипачёва и многих других. Такое происходит потому, что эти поэты не уходят от того мира, в котором живут их современники, и, выражая свои мысли и чувства, они воспитывают нас своим мировоззрением, силой мысли, многообразием дум и переживаний.
Нельзя бояться повторения старых тем. Это не отставание от жизни. Огромное большинство человеческих тем переходит из поколения в поколение, и эти темы так многогранны, их ощущения и обдумывания так жаждут люди, что писатели всегда будут их использовать. А высасывать что-то из пальца – это так же скучно и не нужно людям, как бесталанное раскрытие тем, например, спрессовывание в зарифмованные строчки голых идей.
Талант всегда расцветал и всегда будет расцветать на передовом мировоззрении, и надо понимать, что не позиция рифмоплета портит его стишки, посвященные общечеловеческим ценностям, а бесталанность. И, если ты видишь, что твои создания, пропагандирующие, например, нравственность, по качеству напоминают те стишки, это не значит, что тебе следует начать высасывание из пальца некоего «оригинального» разглагольствования, это значит, что либо ты слишком мало работал над своим талантом, либо его у тебя вообще нет – и тебе надо энергию, уходящую на это твое творчество, использовать на более полезные для общества дела.
* * *
2-й курс института,
октябрь 1955 г.
Силы воли у меня, явно, недостаточно, что проявляется в частных случаях, но в серьезных делах у меня в основном наблюдался не недостаток воли, а противоречие между желанием хорошо учиться и страстью к "шлифованию" своих стихов, которая появилась только в институте. Иногда одно слово или одна фраза мучают меня беспрерывно до тех пор, пока вопрос по этому слову или этой фразе не разрешится удачно.
Это, конечно, исключительно сильно мешает учебе. А ведь данное противоречие, думается, может стать просто разнообразием занятий, если правильно распределить свое время.
Вот, например, во время занятий основной учебой неожиданно вспыхнула поэтическая идея или родилась фабула, или возникло размышление, что может в какой-то мере утратить свою чёткость или яркость, коль сейчас же не зафиксировать, а ещё лучше, не развить вольно поток мыслей. Позволительно уделить этому не более часа в счет досуга, и то при возможности. Если же я почувствую, что на это уйдет больше часа или вообще такое время, которое я не могу уделить этому не в ущерб учебным делам, то за 10–15 минут набросать самую принципиальную заметку (например, в виде темы или той самой фабулы), а далее – продолжение учебы, несмотря на любые желания посвятить отвлекающему "нашествию" ещё некоторое время. Пусть оно научится дисциплинированно ждать своего времени…
Надо научиться переключать мышление с отвлекающего объекта на актуальный решительно, быстро и полностью. Ну, а когда появится достаточно времени, можно глубоко погрузиться в желанную литературную стихию.
_______________
Ноябрь 1955 г.
Мчатся студенческие будни… Понимаю, мне не суждено сделать в литературе много. И все же не умрет мечта написать хотя бы одну повесть или пьесу, но только чтобы мое сочинение, действительно, помогало людям жить. А для этого нужно cамому пройти большую, беспокойную инженерную жизнь.
Сегодня я имею право только на лирические стихи (в них – душа, быстрая смена чувств, внезапные яркие мысли, волнения – в общем, то, что бывает у каждого человека) и на несколько рассказов. Но не на поэмы и не на большие прозаические произведения. Для этого у меня ещё слишком мало жизненного опыта. Мне ещё почти не над чем подняться, почти нечего оглядеть со всех сторон, почти не о чем подумать, что вот это уже полностью свершилось…
Сейчас основное – учиться. Учиться прежде всего в институте, но и по книгам, посвященным теории литературы, эстетике… Это ближайшая основная задача.
Я не хочу писать много. Достаточно сборника рассказов, одной или нескольких небольших повестей или одного романа, лишь бы эти произведения помогали людям жить. Но для какого-то успеха в литературе надо, повторюсь, идти по большому и бурному жизненному пути. Такую жизнь мне даст инженерная работа.
______________
Февраль 1956 г.
Из письма другу–однокласснице Генриетте в Ангарск: "Ты понимаешь, Гета, я, кажется, выздоровел после своей мучительной и стойкой болезни стихотворства и дрянной затаенной жажды известности. Ясно понял простое счастье нашей любимой учительницы Надежды Ивановны, счастье рабочего, счастье миллионов умелых тружеников, которым вовсе незачем хотеть этого сомнительного ореола "известности". Возможно, мне следует просто бросить литературное творчество – лишний груз, который без толку вытягивает из меня энергию». Правильно написала однажды милая и мудрая Гета: "Призвание выше всяких стараний". Всю энергию – нефтяной отрасли, где меня ждет реальное и ясное служение людям!
______________
Март 1956 г.
Основное отличие поэзии от прозы - в том (если отбросить сатирический жанр – о нём я сейчас не думаю), что, как правило, каждая мысль поэта заключена в его большое чувство или окрашена его ярким настроением. Мы, правда, знаем и в прозе похожие явления, когда духовный мир автора явно просматривается в тексте. Такое можно найти у Паустовского, у раннего Горького, у Гайдара. Этим они очень обогащают прозу, тем не менее, те их произведения гораздо более близки к ней, чем к поэзии, так как гораздо более описательны и детализированы (кстати, я люблю жанр лирической прозы).
Если прозаик напоминает художника, повествующего об отдельных сторонах жизни деталями и подробностями, без которых не может получиться завершенная картина, то поэт напоминает певца, который, как правило, не формирует у слушателей определенные мысли и чувства через посредство художественного описания жизни, а прямо, в художественной форме, показывает людям, что он сейчас чувствует и думает, т. е. делится своим состоянием со слушателями.
Есть, правда, в поэзии повествовательное направление (оно, например, характерно, для Некрасова). Это направление, несомненно, обогащает поэзию и гораздо органичнее связано с ней, чем с прозой, т. к. всегда лирично и существенно менее детализировано. Впечатление у читателей такое, что жизнь в этих произведениях не рисуется с кропотливостью художника, а взволнованно пересказывается человеком с яркой индивидуальной натурой.
Творческая индивидуальность необходима как прозаику, так и поэту, разница в том, что, исходя из различий между прозой и поэзией, творческую индивидуальность у прозаика надо искать, в первую очередь, в его методе повествования, в характере раскрытия действительности, а у поэта – в своеобразии его натуры.
Но не каждый человек, внутренне богатый, умный и даже с яркой индивидуальностью, может заняться с успехом литературным творчеством – необходим соответствующий талант. А названные качества сделают жизнь человека на любом жизненном посту красивей, ярче и богаче интересными событиями и делами.
Итак, первейшее качество большого поэта – неисчерпаемо богатая натура, а первейшее качество большого прозаика – незатухающая способность находить в жизни новые явления, обобщать и наилучшим образом сюжетно оформлять их соответственно его творческой индивидуальности (художественно описывать в динамике, развитии). Это, будучи самым основным у творческой личности, делает поэта именно поэтом, а не прозаиком, а прозаика приближает к художнику, а не к певцу, то есть делает его именно прозаиком, а не поэтом.
________________
Апрель 1956 г.
Надо кое-что добавить.
Поэзия уже тем, что она, в отличие от прозы, ритмична, уже самим определенным ритмом, в сочетании даже с самой незатейливой поэтической речью ("Зима!.. Крестьянин, торжествуя…") может выражать авторские чувства и одновременно создавать определенную направленность чувств читателя. Ритм – важнейший фактор поэзии, вместе с духовной насыщенностью, несравненно большей, чем у прозы. Они вместе в первую очередь делают поэзию поэзией, а не прозой. Им помогает и рифма (отними её – и поэзия существенно обеднится). Есть ещё интересный жанр "стихотворений в прозе", но этот ручеёк творчества в литературе я здесь рассматривать не буду.
Поэзия в её принципиальной роли – художественное выражение души человеческой.
Проза в её принципиальной роли – художественная беседа с читателем о жизни, чаще всего о человеческом общежитии в конкретных обстоятельствах.
Я знаю, что человек может быть максимально счастлив лишь на своем истинном месте – там, где он может реализовать свои возможности наиболее эффективно. Но когда дело касается литературного пути, я, увы, это забываю. Отчего? Скорее всего оттого, что контактирую только с самодеятельными поэтами скромного уровня. И у них, и у меня стихи не вносят заметной новизны в литературу. Но в своей среде нам легко не замечать неэффективность наших творческих усилий. Мы все как бы ПОЭТЫ.
А надо бы признаться в следующем. Я пишу стихи уже более четырех лет, но у меня лучшие стихи в последние годы не выглядели талантливее лучших стихов первых лет, в них ни разу не зазвучал намёк на мои выдающиеся возможности.
Ну, а как я владею художественным языком прозы?
Сколько я ни брался за художественную прозу, у меня ни разу не вышло ничего, кроме наивного лепета. Хотя я уже увидел немало очень интересных и разных людей, у меня не рождаются яркие и своеобразные сюжеты. В школе я написал киносценарий, несколько маленьких пьесок, несколько рассказов, и всё это по большому счету не дало бы читателям ничего нового, хотя могло бы дать, будучи написано кем-нибудь другим, потому что то, что вдохновило меня на прозу, было действительно очень волнующим, особенно то, что я хотел изобразить в киносценарии. Короче говоря, я пока не могу художественно выразить на бумаге то, что мысленно в общих чертах представляю.
Итак, ясно, что ни в какой области литературы у меня нет намеков на серьезные перспективы. Почему же я, спокойно заявляя, что великим геологом типа академика Ивана Михайловича Губкина мне не стать, не могу спокойно сказать, что не буду Маяковским или Шолоховым, т. е. большим писателем?.. Четкий ответ как-то дала в одной из публикаций "Литературная газета": "Не так уж легко отказаться от своего призвания, даже если оно кажущееся".
Хватит терзаться размышлениями по поводу моего призвания, надо просто доверить решение этого вопроса времени. Время в данном случае – самый лучший советчик и самая лучшая проверка сил. Если есть талант, достойный профессиональной писательской деятельности, он должен как-то проявиться.
В противном случае надо достойно проявлять себя в качестве специалиста-технаря, а при этом удовлетвориться пробами в литературной самодеятельности, если душа попросит и такого творчества…
Собранность, сосредоточенность и постоянная ясность основной цели жизни, генеральной линии жизни – вот что ещё недостаточно определяет мою повседневную жизнь. Цель моей жизни – трудиться, трудиться и трудиться во имя мощи страны и при этом непременного нравственного совершенства человеческого общежития!
Сейчас нужно делу учебы во имя грядущего труда в среде нефтяников отдавать столько энергии, сколько требуется для успеха этой учебы, не обворовывая требуемую энергию в угоду всяким заманчивым желаниям, шансы которых на успешное осуществление слишком малы.
* * *
3-й курс института,
ноябрь 1956 г.
На мой взгляд, смешно говорить начинающему стихотворцу: "Ты должен стать поэтом!" Что значит для него стать поэтом? Добиться литературного имени путем большего или меньшего насилования различных редакций (в редких случаях и вовсе без насилования, если с первого раза представил очень удачные стихи).
Поэт, о боже, – это страшное слово. Поэту нужно издать свой сборник. Один. Другой. А чтобы эти сборники получились внушительнее, он сгребает в них, наряду с творческими удачами, разную ерунду. И начинаются разговорчики о "творческих промахах" поэта.
А на кой чёрт зря тратить тонны бумаги и, главное, на кой чёрт зря отнимать у читателя время, отбивая у него вкус к поэзии и доверие к современным поэтам! Надо всегда промахи оставлять себе, а читателю – только удачи без всяких промахов. И начинающему стихотворцу нужно говорить другое:
"Народу нужны не литературные имена, а хорошие стихи. Продолжай писать, когда есть вдохновение. Учи науки и жизнь. Самые лучшие свои стихи показывай народу. Стыдись того, чтобы народ увидел твоё имя под плохим стихотворением. Главное, посвяти свою жизнь будущему. Будь борцом за будущую жизнь, за будущего человека! И борись каждое сегодня тем, чем в итоге принесёшь больше пользы: работай у станка, у кульмана, на испытательном стенде, выступи на комсомольском собрании, попробуй что-то изобрести, прими участие в художественной самодеятельности…
Или напиши стихотворение, если нахлынуло вдохновение. Но если чувствуешь, что вообще исписался, брось поэтические пробы, не халтурь в том, что делаешь для людей. Дал народу пять хороших стихотворений, но ни одного плохого – ты честен перед ним, дал народу пять хороших стихотворений и пять ненужных ему – ты жалкий халтурщик".
Сейчас мне нужно делу учебы, делу становления инженером-буровиком, польза от чего видна явно, отдавать столько энергии, сколько требуется для успеха, не обворовывая эту энергию с сомнительными целями. Жизнь потом скажет, где моё истинное счастье. И, может быть, я буду весело смеяться тогда, вспоминая, как на пути к счастью инженера желал счастья писателя. Буду смеяться, потому что обычное счастье востребованного и успешного специалиста-технаря станет для меня истинной ценностью.
А быть может, случится и такое. Потрудишься-потрудишься в родном бурении нефтяных скважин и вдруг захочешь написать людям художественную книгу о чём-то важном для их жизненных ориентиров. Решусь ли на это? Увы, не знаю. Придет ли успех, если решусь? Тоже не знаю. Но тогда это будет не так уж важно: тогда у меня уже будет прочное счастье человека, сознающего, что он вдохновенно участвует в укреплении экономической мощи своей страны. И, кстати, его, труженика промышленности, усердно обслуживает армия деятелей культуры: писатели, артисты, художники…
А возможно, я просто буду на досуге писать стихи, самые удачные из которых будут публиковаться или использоваться в художественной самодеятельности, – этим принесу некоторое дополнительное благо людям, а себе удовольствие.
Смогу ли я когда-нибудь понять, есть у меня реально хоть скромный талант писателя, или только легковесные иллюзии по этому поводу? Правильна мысль поэта Михаила Исаковского: обнаружить в себе талант – это, прежде всего, понять, что принципиальное именно ты можешь сделать в литературе, сможешь ли в какой-то мере обогатить её своей творческой индивидуальностью и, соответственно, в каком направлении тебе предпочтительнее работать. Правильна и эта его мысль: люди часто желание писать принимают за талант.
Главное – быть честным человеком и не лентяем по натуре. А бурного океана жизни бояться нечего. Только сама жизнь может привести человека к истинному месту полной реализации его возможностей. Нет жизни без дерзаний. Но нет дерзаний без риска ошибиться. Эти ошибки не страшны, если человек честен.
Не каждый быстро находит своё место в жизни, не каждую мечту, на реализацию которой человек тратит иногда годы, он оказывается в силах осуществить. Но если человек честен, если им управляют не низкие интересы, не может быть, чтобы, совершив определенное количество ошибок роста, он не смог сказать: "Я не печалюсь, потому что, сколько бы я ни ошибался, жизнь моя всегда была посвящена честным идеалам. А это – счастье! И вот теперь я на своем месте и сейчас особенно счастлив, потому что нет, наверное, большего счастья, чем всем сердцем ощутить: именно это – твое место, и ничего другого тебе не нужно".
Я уже знаю: в процессе литературного творчества сам понимаешь, что надо изучить, подучить, узнать. Это не ведет ни к чему плохому. Драматически рискованно для меня другое: торопливо, без достаточного обоснования, сделать это творчество своей профессиональной деятельностью, заменив ею деятельность инженера-нефтяника. Найти себя непросто, а опрометчиво потерять – как раз плюнуть…
________________
Январь 1957 г.
Начинаю делать дневниковые записи во второй толстой тетради. Иногда думаю: "Что же я такое веду в этих самых важных для меня тетрадях?" Наверное, наиболее подходящее общее название для них – "Дневник мыслей". Вообще, дневник не может не отражать особенности восприятия его автором событий и людей. Кто-то больше художник, другой больше философ. Сочетание этих качеств в разных соотношениях делает дневники разных людей разными по стилю. Записи бывают ближе к одному из двух полюсов: дневнику событий либо дневнику мыслей.
Да, я, конечно, пишу дневник мыслей, и он является для меня большой помощью в жизни.
При этом вот что интересно. Мне не так уж редко хочется думать образно и эмоционально. Такое называется поэтическим вдохновением. И тогда я, насколько мне позволяет умение, пользуюсь теми средствами, которые обеспечивают рождение стихов. Я уже привык к редким "приливам" поэтического вдохновения. Писать иногда стихи – моя невытравимая потребность.
Итак, вторая тетрадь, "второй том" дневника…
________________
Апрель 1957 г.
Несколько дней назад закончился институтский фестиваль студенческой художественной самодеятельности. Сообщены итоги фестивальных конкурсов. Я оказался лауреатом литературного конкурса. Года полтора назад это подарило бы мне восторг, показавшись доказательством моих незаурядных поэтических способностей. Сейчас же у меня возникло, вместо такого наивного состояния, спокойное удовлетворение оттого, что мои поэтические пробы оказались достойными поощрения среди других самодеятельных стихотворений студентов-технарей.
Вот чего я боюсь. Того, что когда-нибудь после окончания института какой-нибудь литературный успех (без сомнения, не выдающийся) вытолкнет меня из колеи производственной жизни и кинет на путь профессионального творчества. Это очень и очень маловероятно, но в то же время это страшная ситуация. Надо чётко усвоить, что если я уйду из мира тех людей, которым должно быть посвящено моё творчество, в мир литераторов, а среди тружеников производства стану только гостем, то не смогу писать даже так, как умею сейчас. Только постоянное пребывание в среде нефтяников, тесная и непрерывная трудовая связь с этими мужественными трудягами могут дать мне ту глубину знаний и то вдохновение, которые необходимы мне для того скромного дела, которое, возможно, смог бы сделать в литературе с пользой для людей.
________________
Май 1957 г.
Получил письмо от Юльки Большакова, недавнего однокашника. Бодрое, веселое, полное жизни. Он бросил нашу очную учебу, трудится в горах, в геологической экспедиции Академии наук и продолжает учиться. Он пишет: “Не беда, если я окончу институт на год позже, зато я быстрее обрету представление о сути дела в геологии”.
Пусть будет счастлив чудесный парень Юлька Большаков в своей жизни-поиске! Как я хочу скорее – в жизнь!
Быть может, счастье – это повседневно жить той жизнью, в которой не теряется ни одно из внутренних богатств, данных человеку.
Июнь 1957 г.
Мне остается два года учебы на горного инженера-буровика. А некоторые мои друзья-пятикурсники уже теперь защищают дипломные проекты и разбегаются по нефтяным районам, чтобы нести нелегкую службу для отрасли, ставшей нам родной, а по большому счету, для всей огромной родной страны, в которой дела нефтяников имеют особое, принципиальное, незаменимое значение.
Среди ребят, которые скоро покинут наш институт, есть замечательный парень, с которым мне посчастливилось познакомиться и сдружиться, – Яша Каган. Как бы хотелось мне отправиться в дальнюю дорогу вместе с ним! Как хочется скорее – в кипучую трудовую жизнь инженера-буровика! Но пока это невозможно – впереди два года учебы…
В моих думах о Яше вдруг родилось стихотворение, посвященное пятикурснику-буровику, очень светлое и чуть грустное. Вот оно:
10-й класс школы, г. Ангарск, май 1954 г.
Выпускной экзамен по литературе письменной сдал на четверку с натяжкой: сделал из-за самоуверенности и безответственной расслабленности три грамматические ошибки. Педсовет, зная мои реальные возможности (я даже по текущим сочинениям не имел четверок, только пятерки), решил не направлять моё сочинение в гороно – там могут потребовать за него тройку. Медали, даже серебряной, не будет. Всё…
Сегодня я навек убедился, что мечты должны строго соответствовать напряжению наших сил, нашему усердию. НЕТ маниловщине.
Будучи уже 75-летним, я написал по поводу того печального эпизода своей жизни:
"Серьёзно увлеченный литературным творчеством, я считался в классе чуть ли не эталоном грамотности. На тот выпускной экзамен шел с такой самоуверенностью, что она потеснила и собранность, и аккуратность, и строгость к самому себе. Бегло перечитал написанное сочинение. Нормально! И победоносно сдал его.
Это была, как иногда говорят, ошибка молодости. Обидная ошибка, но, думаю, хорошо, что она произошла и стала мне важным уроком. После этого урока я уже никогда не расслаблялся в ответственные моменты жизни".
* * *
1-й курс Московского нефтяного института
(с 1958 г. Московского института
нефтехимической и газовой промышленности)
имени академика И.М. Губкина,
г. Москва, сентябрь 1954 г.
Как быстро я почувствовал, что прекрасные дни ангарской жизни ушли в невозвратное прошлое, что я уже, возможно, никогда не испытаю такой прекрасной дружбы, какой была с ангарскими одноклассниками. Вокруг меня еще будет много хорошего, но то, что было в Ангарске, всё же уже не повторится. Наш класс всегда будет для меня таким родным, как для Пушкина лицейские друзья.
Всё больше и больше начинаю чувствовать движение жизни, всё сильнее осознаю, что жизнь идет слишком быстро для того, чтобы можно было попусту тратить время. Каждый день должен проходить с пользой.
________________
Октябрь 1954 г.
Человек без высокой мечты, без страстной благородной цели слеп, и его кругозор – кругозор слепого. Слепой, попав в весенний сад, может нащупать отдельные листочки, может погладить рукой молодую травку, но всей прелести пробудившейся природы увидеть не может. Точно так же человек без ясной мечты, вдохновляющей на добрые и интересные дела, без богатой внутренней жизни не может познать всей красоты, всего исключительного богатства мира, в котором он живет.
Я, откровенно говоря, сторонник самой смелой мечты и самых безумных затей, направляемых высокими идеями. Л.Толстой утверждал, что даже "гений – это терпение". Значит, мечта осуществляется упорством, но, конечно, один человек способен на большее, другой – на меньшее. Тем не менее, в случае, если ты когда-нибудь увидишь, что на осуществление твоей мечты у тебя не хватает сил, ты не разочаруешься в своих стремлениях, потому что, во-первых, увидишь, что извлекал из себя все свои возможности, во-вторых, благодаря упорству, ты всё же чего-то достигнешь и достигнешь немало, в-третьих, ты почувствуешь, что уже не сможешь оставить своей целеустремленной, бурной жизни, и, наконец, ты будешь видеть в себе человека, который познал красоту жизни настолько, насколько мог. Разве это не счастье!
Причем вывод о том, что ты не можешь осуществить своей юношеской мечты не будет неким печальным реквиемом. Просто эта мечта в процессе жизни будет становиться конкретнее и яснее, будет изменяться под влиянием жизненного опыта, а тот вывод будет лишь теплым воспоминанием об ушедшей юности. Но, думаю, самое большое счастье – это полное осуществление мечты юных лет.
Эти размышления были порождены тем, что, под влиянием моих родителей, я начал учиться на инженера, но принес в студенческие годы школьную мечту стать писателем.
Естественно, начались мои мучительные метания между необходимостью добросовестной, старательной студенческой учебы и неудержимым стремлением к литературному творчеству, которое только на четвертом курсе института я смог временно усмирить в должной мере, мобилизовав свою волю. И мне удалось окончить институт четвертым по успеваемости студентом на нашем потоке, включающем четыре группы (более 100 человек). Это был достойный результат моих усилий.
Но на первых трех курсах раздвоенность моего настроя приводила к сбоям в текущей учебе, например, к повторной сдаче зачетов, хотя, к счастью, до "хвостов" из предыдущих семестров дело не доходило, а до оценок “удовлетворительно” (троек по-школьному) доходило очень редко.
________________
Май 1955 г.
Думается, в творчестве поэта немалую роль играет выбор темы. Надо всегда помнить, как заставляют нас волноваться и думать стихи Маяковского, Симонова, Исаковского, Твардовского, Щипачёва и многих других. Такое происходит потому, что эти поэты не уходят от того мира, в котором живут их современники, и, выражая свои мысли и чувства, они воспитывают нас своим мировоззрением, силой мысли, многообразием дум и переживаний.
Нельзя бояться повторения старых тем. Это не отставание от жизни. Огромное большинство человеческих тем переходит из поколения в поколение, и эти темы так многогранны, их ощущения и обдумывания так жаждут люди, что писатели всегда будут их использовать. А высасывать что-то из пальца – это так же скучно и не нужно людям, как бесталанное раскрытие тем, например, спрессовывание в зарифмованные строчки голых идей.
Талант всегда расцветал и всегда будет расцветать на передовом мировоззрении, и надо понимать, что не позиция рифмоплета портит его стишки, посвященные общечеловеческим ценностям, а бесталанность. И, если ты видишь, что твои создания, пропагандирующие, например, нравственность, по качеству напоминают те стишки, это не значит, что тебе следует начать высасывание из пальца некоего «оригинального» разглагольствования, это значит, что либо ты слишком мало работал над своим талантом, либо его у тебя вообще нет – и тебе надо энергию, уходящую на это твое творчество, использовать на более полезные для общества дела.
* * *
2-й курс института,
октябрь 1955 г.
Силы воли у меня, явно, недостаточно, что проявляется в частных случаях, но в серьезных делах у меня в основном наблюдался не недостаток воли, а противоречие между желанием хорошо учиться и страстью к "шлифованию" своих стихов, которая появилась только в институте. Иногда одно слово или одна фраза мучают меня беспрерывно до тех пор, пока вопрос по этому слову или этой фразе не разрешится удачно.
Это, конечно, исключительно сильно мешает учебе. А ведь данное противоречие, думается, может стать просто разнообразием занятий, если правильно распределить свое время.
Вот, например, во время занятий основной учебой неожиданно вспыхнула поэтическая идея или родилась фабула, или возникло размышление, что может в какой-то мере утратить свою чёткость или яркость, коль сейчас же не зафиксировать, а ещё лучше, не развить вольно поток мыслей. Позволительно уделить этому не более часа в счет досуга, и то при возможности. Если же я почувствую, что на это уйдет больше часа или вообще такое время, которое я не могу уделить этому не в ущерб учебным делам, то за 10–15 минут набросать самую принципиальную заметку (например, в виде темы или той самой фабулы), а далее – продолжение учебы, несмотря на любые желания посвятить отвлекающему "нашествию" ещё некоторое время. Пусть оно научится дисциплинированно ждать своего времени…
Надо научиться переключать мышление с отвлекающего объекта на актуальный решительно, быстро и полностью. Ну, а когда появится достаточно времени, можно глубоко погрузиться в желанную литературную стихию.
_______________
Ноябрь 1955 г.
Мчатся студенческие будни… Понимаю, мне не суждено сделать в литературе много. И все же не умрет мечта написать хотя бы одну повесть или пьесу, но только чтобы мое сочинение, действительно, помогало людям жить. А для этого нужно cамому пройти большую, беспокойную инженерную жизнь.
Сегодня я имею право только на лирические стихи (в них – душа, быстрая смена чувств, внезапные яркие мысли, волнения – в общем, то, что бывает у каждого человека) и на несколько рассказов. Но не на поэмы и не на большие прозаические произведения. Для этого у меня ещё слишком мало жизненного опыта. Мне ещё почти не над чем подняться, почти нечего оглядеть со всех сторон, почти не о чем подумать, что вот это уже полностью свершилось…
Сейчас основное – учиться. Учиться прежде всего в институте, но и по книгам, посвященным теории литературы, эстетике… Это ближайшая основная задача.
Я не хочу писать много. Достаточно сборника рассказов, одной или нескольких небольших повестей или одного романа, лишь бы эти произведения помогали людям жить. Но для какого-то успеха в литературе надо, повторюсь, идти по большому и бурному жизненному пути. Такую жизнь мне даст инженерная работа.
______________
Февраль 1956 г.
Из письма другу–однокласснице Генриетте в Ангарск: "Ты понимаешь, Гета, я, кажется, выздоровел после своей мучительной и стойкой болезни стихотворства и дрянной затаенной жажды известности. Ясно понял простое счастье нашей любимой учительницы Надежды Ивановны, счастье рабочего, счастье миллионов умелых тружеников, которым вовсе незачем хотеть этого сомнительного ореола "известности". Возможно, мне следует просто бросить литературное творчество – лишний груз, который без толку вытягивает из меня энергию». Правильно написала однажды милая и мудрая Гета: "Призвание выше всяких стараний". Всю энергию – нефтяной отрасли, где меня ждет реальное и ясное служение людям!
______________
Март 1956 г.
Основное отличие поэзии от прозы - в том (если отбросить сатирический жанр – о нём я сейчас не думаю), что, как правило, каждая мысль поэта заключена в его большое чувство или окрашена его ярким настроением. Мы, правда, знаем и в прозе похожие явления, когда духовный мир автора явно просматривается в тексте. Такое можно найти у Паустовского, у раннего Горького, у Гайдара. Этим они очень обогащают прозу, тем не менее, те их произведения гораздо более близки к ней, чем к поэзии, так как гораздо более описательны и детализированы (кстати, я люблю жанр лирической прозы).
Если прозаик напоминает художника, повествующего об отдельных сторонах жизни деталями и подробностями, без которых не может получиться завершенная картина, то поэт напоминает певца, который, как правило, не формирует у слушателей определенные мысли и чувства через посредство художественного описания жизни, а прямо, в художественной форме, показывает людям, что он сейчас чувствует и думает, т. е. делится своим состоянием со слушателями.
Есть, правда, в поэзии повествовательное направление (оно, например, характерно, для Некрасова). Это направление, несомненно, обогащает поэзию и гораздо органичнее связано с ней, чем с прозой, т. к. всегда лирично и существенно менее детализировано. Впечатление у читателей такое, что жизнь в этих произведениях не рисуется с кропотливостью художника, а взволнованно пересказывается человеком с яркой индивидуальной натурой.
Творческая индивидуальность необходима как прозаику, так и поэту, разница в том, что, исходя из различий между прозой и поэзией, творческую индивидуальность у прозаика надо искать, в первую очередь, в его методе повествования, в характере раскрытия действительности, а у поэта – в своеобразии его натуры.
Но не каждый человек, внутренне богатый, умный и даже с яркой индивидуальностью, может заняться с успехом литературным творчеством – необходим соответствующий талант. А названные качества сделают жизнь человека на любом жизненном посту красивей, ярче и богаче интересными событиями и делами.
Итак, первейшее качество большого поэта – неисчерпаемо богатая натура, а первейшее качество большого прозаика – незатухающая способность находить в жизни новые явления, обобщать и наилучшим образом сюжетно оформлять их соответственно его творческой индивидуальности (художественно описывать в динамике, развитии). Это, будучи самым основным у творческой личности, делает поэта именно поэтом, а не прозаиком, а прозаика приближает к художнику, а не к певцу, то есть делает его именно прозаиком, а не поэтом.
________________
Апрель 1956 г.
Надо кое-что добавить.
Поэзия уже тем, что она, в отличие от прозы, ритмична, уже самим определенным ритмом, в сочетании даже с самой незатейливой поэтической речью ("Зима!.. Крестьянин, торжествуя…") может выражать авторские чувства и одновременно создавать определенную направленность чувств читателя. Ритм – важнейший фактор поэзии, вместе с духовной насыщенностью, несравненно большей, чем у прозы. Они вместе в первую очередь делают поэзию поэзией, а не прозой. Им помогает и рифма (отними её – и поэзия существенно обеднится). Есть ещё интересный жанр "стихотворений в прозе", но этот ручеёк творчества в литературе я здесь рассматривать не буду.
Поэзия в её принципиальной роли – художественное выражение души человеческой.
Проза в её принципиальной роли – художественная беседа с читателем о жизни, чаще всего о человеческом общежитии в конкретных обстоятельствах.
Я знаю, что человек может быть максимально счастлив лишь на своем истинном месте – там, где он может реализовать свои возможности наиболее эффективно. Но когда дело касается литературного пути, я, увы, это забываю. Отчего? Скорее всего оттого, что контактирую только с самодеятельными поэтами скромного уровня. И у них, и у меня стихи не вносят заметной новизны в литературу. Но в своей среде нам легко не замечать неэффективность наших творческих усилий. Мы все как бы ПОЭТЫ.
А надо бы признаться в следующем. Я пишу стихи уже более четырех лет, но у меня лучшие стихи в последние годы не выглядели талантливее лучших стихов первых лет, в них ни разу не зазвучал намёк на мои выдающиеся возможности.
Ну, а как я владею художественным языком прозы?
Сколько я ни брался за художественную прозу, у меня ни разу не вышло ничего, кроме наивного лепета. Хотя я уже увидел немало очень интересных и разных людей, у меня не рождаются яркие и своеобразные сюжеты. В школе я написал киносценарий, несколько маленьких пьесок, несколько рассказов, и всё это по большому счету не дало бы читателям ничего нового, хотя могло бы дать, будучи написано кем-нибудь другим, потому что то, что вдохновило меня на прозу, было действительно очень волнующим, особенно то, что я хотел изобразить в киносценарии. Короче говоря, я пока не могу художественно выразить на бумаге то, что мысленно в общих чертах представляю.
Итак, ясно, что ни в какой области литературы у меня нет намеков на серьезные перспективы. Почему же я, спокойно заявляя, что великим геологом типа академика Ивана Михайловича Губкина мне не стать, не могу спокойно сказать, что не буду Маяковским или Шолоховым, т. е. большим писателем?.. Четкий ответ как-то дала в одной из публикаций "Литературная газета": "Не так уж легко отказаться от своего призвания, даже если оно кажущееся".
Хватит терзаться размышлениями по поводу моего призвания, надо просто доверить решение этого вопроса времени. Время в данном случае – самый лучший советчик и самая лучшая проверка сил. Если есть талант, достойный профессиональной писательской деятельности, он должен как-то проявиться.
В противном случае надо достойно проявлять себя в качестве специалиста-технаря, а при этом удовлетвориться пробами в литературной самодеятельности, если душа попросит и такого творчества…
Собранность, сосредоточенность и постоянная ясность основной цели жизни, генеральной линии жизни – вот что ещё недостаточно определяет мою повседневную жизнь. Цель моей жизни – трудиться, трудиться и трудиться во имя мощи страны и при этом непременного нравственного совершенства человеческого общежития!
Сейчас нужно делу учебы во имя грядущего труда в среде нефтяников отдавать столько энергии, сколько требуется для успеха этой учебы, не обворовывая требуемую энергию в угоду всяким заманчивым желаниям, шансы которых на успешное осуществление слишком малы.
* * *
3-й курс института,
ноябрь 1956 г.
На мой взгляд, смешно говорить начинающему стихотворцу: "Ты должен стать поэтом!" Что значит для него стать поэтом? Добиться литературного имени путем большего или меньшего насилования различных редакций (в редких случаях и вовсе без насилования, если с первого раза представил очень удачные стихи).
Поэт, о боже, – это страшное слово. Поэту нужно издать свой сборник. Один. Другой. А чтобы эти сборники получились внушительнее, он сгребает в них, наряду с творческими удачами, разную ерунду. И начинаются разговорчики о "творческих промахах" поэта.
А на кой чёрт зря тратить тонны бумаги и, главное, на кой чёрт зря отнимать у читателя время, отбивая у него вкус к поэзии и доверие к современным поэтам! Надо всегда промахи оставлять себе, а читателю – только удачи без всяких промахов. И начинающему стихотворцу нужно говорить другое:
"Народу нужны не литературные имена, а хорошие стихи. Продолжай писать, когда есть вдохновение. Учи науки и жизнь. Самые лучшие свои стихи показывай народу. Стыдись того, чтобы народ увидел твоё имя под плохим стихотворением. Главное, посвяти свою жизнь будущему. Будь борцом за будущую жизнь, за будущего человека! И борись каждое сегодня тем, чем в итоге принесёшь больше пользы: работай у станка, у кульмана, на испытательном стенде, выступи на комсомольском собрании, попробуй что-то изобрести, прими участие в художественной самодеятельности…
Или напиши стихотворение, если нахлынуло вдохновение. Но если чувствуешь, что вообще исписался, брось поэтические пробы, не халтурь в том, что делаешь для людей. Дал народу пять хороших стихотворений, но ни одного плохого – ты честен перед ним, дал народу пять хороших стихотворений и пять ненужных ему – ты жалкий халтурщик".
Сейчас мне нужно делу учебы, делу становления инженером-буровиком, польза от чего видна явно, отдавать столько энергии, сколько требуется для успеха, не обворовывая эту энергию с сомнительными целями. Жизнь потом скажет, где моё истинное счастье. И, может быть, я буду весело смеяться тогда, вспоминая, как на пути к счастью инженера желал счастья писателя. Буду смеяться, потому что обычное счастье востребованного и успешного специалиста-технаря станет для меня истинной ценностью.
А быть может, случится и такое. Потрудишься-потрудишься в родном бурении нефтяных скважин и вдруг захочешь написать людям художественную книгу о чём-то важном для их жизненных ориентиров. Решусь ли на это? Увы, не знаю. Придет ли успех, если решусь? Тоже не знаю. Но тогда это будет не так уж важно: тогда у меня уже будет прочное счастье человека, сознающего, что он вдохновенно участвует в укреплении экономической мощи своей страны. И, кстати, его, труженика промышленности, усердно обслуживает армия деятелей культуры: писатели, артисты, художники…
А возможно, я просто буду на досуге писать стихи, самые удачные из которых будут публиковаться или использоваться в художественной самодеятельности, – этим принесу некоторое дополнительное благо людям, а себе удовольствие.
Смогу ли я когда-нибудь понять, есть у меня реально хоть скромный талант писателя, или только легковесные иллюзии по этому поводу? Правильна мысль поэта Михаила Исаковского: обнаружить в себе талант – это, прежде всего, понять, что принципиальное именно ты можешь сделать в литературе, сможешь ли в какой-то мере обогатить её своей творческой индивидуальностью и, соответственно, в каком направлении тебе предпочтительнее работать. Правильна и эта его мысль: люди часто желание писать принимают за талант.
Главное – быть честным человеком и не лентяем по натуре. А бурного океана жизни бояться нечего. Только сама жизнь может привести человека к истинному месту полной реализации его возможностей. Нет жизни без дерзаний. Но нет дерзаний без риска ошибиться. Эти ошибки не страшны, если человек честен.
Не каждый быстро находит своё место в жизни, не каждую мечту, на реализацию которой человек тратит иногда годы, он оказывается в силах осуществить. Но если человек честен, если им управляют не низкие интересы, не может быть, чтобы, совершив определенное количество ошибок роста, он не смог сказать: "Я не печалюсь, потому что, сколько бы я ни ошибался, жизнь моя всегда была посвящена честным идеалам. А это – счастье! И вот теперь я на своем месте и сейчас особенно счастлив, потому что нет, наверное, большего счастья, чем всем сердцем ощутить: именно это – твое место, и ничего другого тебе не нужно".
Я уже знаю: в процессе литературного творчества сам понимаешь, что надо изучить, подучить, узнать. Это не ведет ни к чему плохому. Драматически рискованно для меня другое: торопливо, без достаточного обоснования, сделать это творчество своей профессиональной деятельностью, заменив ею деятельность инженера-нефтяника. Найти себя непросто, а опрометчиво потерять – как раз плюнуть…
________________
Январь 1957 г.
Начинаю делать дневниковые записи во второй толстой тетради. Иногда думаю: "Что же я такое веду в этих самых важных для меня тетрадях?" Наверное, наиболее подходящее общее название для них – "Дневник мыслей". Вообще, дневник не может не отражать особенности восприятия его автором событий и людей. Кто-то больше художник, другой больше философ. Сочетание этих качеств в разных соотношениях делает дневники разных людей разными по стилю. Записи бывают ближе к одному из двух полюсов: дневнику событий либо дневнику мыслей.
Да, я, конечно, пишу дневник мыслей, и он является для меня большой помощью в жизни.
При этом вот что интересно. Мне не так уж редко хочется думать образно и эмоционально. Такое называется поэтическим вдохновением. И тогда я, насколько мне позволяет умение, пользуюсь теми средствами, которые обеспечивают рождение стихов. Я уже привык к редким "приливам" поэтического вдохновения. Писать иногда стихи – моя невытравимая потребность.
Итак, вторая тетрадь, "второй том" дневника…
________________
Апрель 1957 г.
Несколько дней назад закончился институтский фестиваль студенческой художественной самодеятельности. Сообщены итоги фестивальных конкурсов. Я оказался лауреатом литературного конкурса. Года полтора назад это подарило бы мне восторг, показавшись доказательством моих незаурядных поэтических способностей. Сейчас же у меня возникло, вместо такого наивного состояния, спокойное удовлетворение оттого, что мои поэтические пробы оказались достойными поощрения среди других самодеятельных стихотворений студентов-технарей.
Вот чего я боюсь. Того, что когда-нибудь после окончания института какой-нибудь литературный успех (без сомнения, не выдающийся) вытолкнет меня из колеи производственной жизни и кинет на путь профессионального творчества. Это очень и очень маловероятно, но в то же время это страшная ситуация. Надо чётко усвоить, что если я уйду из мира тех людей, которым должно быть посвящено моё творчество, в мир литераторов, а среди тружеников производства стану только гостем, то не смогу писать даже так, как умею сейчас. Только постоянное пребывание в среде нефтяников, тесная и непрерывная трудовая связь с этими мужественными трудягами могут дать мне ту глубину знаний и то вдохновение, которые необходимы мне для того скромного дела, которое, возможно, смог бы сделать в литературе с пользой для людей.
________________
Май 1957 г.
Получил письмо от Юльки Большакова, недавнего однокашника. Бодрое, веселое, полное жизни. Он бросил нашу очную учебу, трудится в горах, в геологической экспедиции Академии наук и продолжает учиться. Он пишет: “Не беда, если я окончу институт на год позже, зато я быстрее обрету представление о сути дела в геологии”.
Пусть будет счастлив чудесный парень Юлька Большаков в своей жизни-поиске! Как я хочу скорее – в жизнь!
Быть может, счастье – это повседневно жить той жизнью, в которой не теряется ни одно из внутренних богатств, данных человеку.
Июнь 1957 г.
Мне остается два года учебы на горного инженера-буровика. А некоторые мои друзья-пятикурсники уже теперь защищают дипломные проекты и разбегаются по нефтяным районам, чтобы нести нелегкую службу для отрасли, ставшей нам родной, а по большому счету, для всей огромной родной страны, в которой дела нефтяников имеют особое, принципиальное, незаменимое значение.
Среди ребят, которые скоро покинут наш институт, есть замечательный парень, с которым мне посчастливилось познакомиться и сдружиться, – Яша Каган. Как бы хотелось мне отправиться в дальнюю дорогу вместе с ним! Как хочется скорее – в кипучую трудовую жизнь инженера-буровика! Но пока это невозможно – впереди два года учебы…
В моих думах о Яше вдруг родилось стихотворение, посвященное пятикурснику-буровику, очень светлое и чуть грустное. Вот оно:
|
Сибирские чащи, заволжские шири…
Тропинка, паром, самолет и канал… На год или два, или целых четыре ты нас исторически, друг, обогнал. …Там, где-то в тайге, разбуянится стужа. Ты сядешь в раздумье и вспомнишь про тишь тех лекций бездонных, что больше не слушать, и многое-многое – и загрустишь. Москва в этот вечер огнями засветит, пойдет на концерты, в Большой и во МХАТ… Закуришь за столиком, в местной газете о будущем клубе читая доклад. Ты вспомнишь, что завтра в поселке воскресник и что в понедельник в контору идти – ругаться… Вдруг с тумбочки вырвется песня – бродяг неуемных задорный мотив. И песенку эту я тоже услышу и с завистью вспомню тогда о тебе, который – уж где-то, который уж вышел навстречу задуманной нами судьбе, судьбе, уносящей нас в новые дали, где вечной борьбы суждены чудеса, чтоб наши поселки в пустыню врастали чтоб выросли в тундре стальные леса… |
Не могу не отметить, что Яков Михайлович Каган в будущем стал известным тюменским нефтяником, доктором технических наук и профессором, академиком Российской академии естественных наук, лауреатом Государственной премии СССР.
* * *
ВНИИ буровой техники,
г. Москва, сентябрь 1971 г.
Я, кажется, наконец чётко осознал, в чём должна быть суть моих литературных занятий: малые формы.
В поэзии это беглые стихотворные зарисовки, небольшие лирические стихотворения, тексты песен… Я всегда с увлечением сочинял произведения такого рода, но, взявшись за более крупные формы, терпел неудачи, а главное – не проявлял к этим формам истинной страсти.
И вообще, честно говоря, как в науке, так и в литературе меня всегда тянуло к ювелирной и не слишком объёмной работе. Мне скучновато потеть над наращиванием количества и никогда не скучно – над наращиванием качества.
Что касается прозы, в ней, думаю, моя ниша – рассказы, эссе, небольшие повести, лирические и юмористические очерки…
Итак, полагаю, мне следует полностью посвятить своё литературное творчество малым формам и не мучить себя надуманными желаниями крупных произведений.
НЕГАСИМЫЙ ИСТОЧНИК ЖИЗНЕННЫХ СИЛ
* * *
ВНИИ буровой техники,
г. Москва, сентябрь 1971 г.
Я, кажется, наконец чётко осознал, в чём должна быть суть моих литературных занятий: малые формы.
В поэзии это беглые стихотворные зарисовки, небольшие лирические стихотворения, тексты песен… Я всегда с увлечением сочинял произведения такого рода, но, взявшись за более крупные формы, терпел неудачи, а главное – не проявлял к этим формам истинной страсти.
И вообще, честно говоря, как в науке, так и в литературе меня всегда тянуло к ювелирной и не слишком объёмной работе. Мне скучновато потеть над наращиванием количества и никогда не скучно – над наращиванием качества.
Что касается прозы, в ней, думаю, моя ниша – рассказы, эссе, небольшие повести, лирические и юмористические очерки…
Итак, полагаю, мне следует полностью посвятить своё литературное творчество малым формам и не мучить себя надуманными желаниями крупных произведений.
НЕГАСИМЫЙ ИСТОЧНИК ЖИЗНЕННЫХ СИЛ
|
4-й курс Московского нефтяного института (с 1958 г. Московского института нефтехимической и газовой промышленности) имени академика И.М. Губкина, Москва, октябрь 1957 г. |
Меня спасало творчество всегда:
и в нездоровье, и в ненастье буден. Оно мой воздух. Мне нельзя туда, где сладостного творчества не будет. |
Последнее время во мне, как никогда раньше, горит жажда знаний. Я согласен с нашим лектором по гидрогеологии, что такой жажде нельзя дать потухнуть. При любом роде деятельности эта жажда служит источником творческого вдохновения, весенним солнцем в душе, загрустившей в буднях. Когда я потеряю интерес к научной и технической книге, я начну слабеть как творческий специалист, подобно спортсмену, теряющему форму, если прекращены тренировки.
* * *
Казанский филиал ВНИИ комплексной автоматизации
нефтяной и газовой промышленности (ВНИИКАнефтегаз),
г. Казань, январь 1962 г.
Я защитил дипломный проект, по распределению переехал в Казань, уже около трех лет работаю здесь. Меня хвалят как специалиста, стал старшим инженером. Очень скоро мне стукнет 25 лет.
Последние шесть лет были посвящены мною только нефтяной промышленности. Все эти годы я не позволял себе думать о писательском пути, душил свою тягу к творчеству в литературе. Как много эти шесть лет мне дали для профессионального развития! Да, писательским пробам в них места не было, но, не буду притворяться, тяга к ним осталась. И нет смысла далее её душить, эту прекрасную тягу к литературному творчеству. Досуг свой я, в меру вдохновения и возможности, готов отдавать ему. В нем – незаменимая часть моего наслаждения, и глупо отказываться от неё…
* * *
Институт геологии и разработки горючих ископаемых,
г. Москва, апрель 1963 г.
Я стал аспирантом академического института. Мне предложена диссертационная тема на стыке технологии цементирования скважин и применения импульсного акустического метода контроля для определения технологических свойств цементного раствора и камня. Этот метод контроля позволит сравнивать их свойства, достигнутые в лабораторных условиях и имеющие место в условиях скважины. Такой обратной связью обеспечивается наиболее надежный подбор эффективной рецептуры материала для цементирования скважин в конкретных геолого-технических условиях.
Предстоит очень интересная творческая работа. Я, сам того не подозревая, хорошо подготовился к ней, набрав практический опыт создания и использования контрольной аппаратуры в Казанском филиале ВНИИКАнефтегаз и повысив квалификацию в области электронных приборов учебой на вечернем инженерном потоке Казанского авиационного института.
В этом году первый весенний день задержался. Лишь сегодня на улицы вступила весна. И как раз в такой прекрасный день мне в руки попался дневник Жюля Ренара, крупного писателя Франции. Я не могу не записать одного прекрасного высказывания этого человека. Его высказывание может стать лозунгом каждого, кто идёт в творческую деятельность, полный сил, надежд и помыслов:
"1887.
Талант – вопрос количества. Талант не в том, чтобы написать одну страницу, а в том, чтобы написать их триста… Сильные волей не колеблются. Они садятся за стол, они обливаются потом. Они доведут дело до конца… И в этом отличие талантливых людей от малодушных, которые никогда ничего не начнут… Самые мощные волы – это гении, те, кто не покладая рук работают по восемнадцать часов в сутки. Слава – это непрерывное усилие".
* * *
ВНИИ буровой техники,
г. Москва, июнь 1967 г.
Я несколько угнетен. Год назад защищена кандидатская диссертация, а сегодня я узнал, что даже в следующем, 1968 году не могу надеяться на свой раздел ("этап") в тематическом плане лаборатории. Я буду работать под руководством кандидата технических наук Кирилла Анатольевича Владимирова. Человек он приятный, благородный, но ведь самостоятельной творческой работы хочется всё равно.
Труден становится путь к автономии в науке. А автономия – цель естественная и достойная на определенном этапе личностного развития, в частности, для специалиста, ставшего кандидатом наук.
Расстроился и хотел удрать во ВНИИКАнефтегаз. Потом раздумал. Глупо бегать от ворон к павам и обратно – ещё И.А. Крылов писал, что это хорошо не кончается. Мои корни – это технология бурения, а остальное – моя добавленная эрудиция, моё подспорье (я имею в виду знания по электронике, автоматике, конструированию, методике исследований). Из этого и нужно исходить.
Кроме того, нужно быть честным (и это не громкая фраза). Защита диссертации – это в большой мере элемент создания своей материальной базы. Сейчас денег уже больше, а в начале 1968 года обещают перевести на должность старшего научного сотрудника – и стану еще обеспеченней.
Так что следует, как это было в Казани, сделаться просто тружеником, работником, расставшись с карьеристскими устремлениями, липкими, как жажда наживы.
Я пока кандидат наук "тощий". Нужно стать кандидатом наук "грузным", набравшим авторитета, получившим заметное признание в сфере ученых-буровиков, обретшим весомое положительное мнение производственников.
А для этого нужно работать по строгой системе и, для профилактики, покончить (как я уже отметил) с карьеристскими устремлениями, мешающими с душой заниматься текущей творческой работой.
________________
Июль 1967 г.
Истинный ученый не успокоится, пока не внесет ясность в обнаруженное противоречие. Истинность ученого проверяется реакцией на противоречия.
________________
Август 1967 г.
Занятия для души должны составлять заметную долю моей жизни. Литературное творчество влечет меня давно и постоянно. И, положа руку на сердце, ненамного меньше, чем научно-технические проблемы. А среди последних сейчас больше волнуют выходящие за рамки плановых заданий.
Когда мне было 19 лет, я пресек на 5 лет свои поэтические увлечения во имя глубоких научно-технических знаний. А в 25 лет поступил учиться в аспирантуру, вновь прервав возрождающиеся литературные увлечения и начав работать в железных рамках.
Сейчас мне 30 лет. Диссертация защищена, (в частности, приятно, что хорошая материальная база для семьи обеспечена). Можно позволить себе жить, удовлетворяя творческие устремления и в научно-технической сфере, и, не выходя за разумные рамки, в сфере литературного творчества. Иначе не будет полного счастья.
Творчество, удовлетворение вдохновения делает человека счастливым вне зависимости от его судьбы на лестнице должностей и званий.
________________
Январь 1968 г.
Дирекция ВНИИ буровой техники преподнесла мне приятный новогодний подарок: вернувшись из успешной командировки в Казахстан, в геологоразведочную экспедицию, которая бурит сверхглубокую скважину глубиной 7 километров, я узнал, что меня перевели на должность старшего научного сотрудника!
________________
Сентябрь 1969 г.
Нужно добросовестно работать по текущей плановой тематике, позволять себе творческие увлечения (в том числе и отклонения), почаще публиковать научно-технические статьи и подавать заявки на изобретения (но не опускаясь до халтуры), систематически читать научно-техническую литературу (главным образом, близкую к решаемым мною вопросам, а по настроению – и далекую от них), обязательно вести картотеку полезных литературных источников.
Не пресекать литературных увлечений, считать их не менее важными для меня, чем научно-технические. Но и не форсировать литературные занятия, если для них нет нормальных условий. Нужно накопить по возможности больше тем, фабул, чтобы иметь богатый материал для выбора и компоновки.
Полагаю, что моя деловая ситуация сейчас очень удачна. Мне поручено в лаборатории участие в решении именно той проблемы, которая в полной мере соответствует и моей квалификации, и моим главным творческим устремлениям. Это радикальное повышение качества разобщения пластов в скважине. Нужно суметь "сделать свою жизнь богатой интересными событиями и делами", как напутствовала меня любимая учительница Надежда Ивановна в связи с окончанием мною школы в городе Ангарске.
Ни в коем случае не стать "лежачим камнем", а это значит никогда не ограничивать себя интересом только к порученному плановому делу, не чуждаться побочных творческих дел, если они доступны и вдохновляют. А если логика жизни поддержит меня, то побочное дело можно превратить в главное.
В общем, не надо мне никаких рамок в плановой работе и дополнительных творческих увлечениях, кроме честности.
________________
Апрель 1974 г.
Только что я вернулся из Нижневартовска. Там на основе усовершенствованных технологических принципов выполнил большую работу по применению заколонных пакеров при креплении скважин, в том числе эксперимент по совместному применению трёх пакеров. Всё прошло хорошо. Но вдруг перед самым вылетом из Нижневартовска узнаю, что в одной из скважин обсадная колонна оказалась негерметичной.
И теперь несколько дней не могу найти себе места, нервничаю, испортил себе и жене радость встречи. А ведь ещё не определено, с моими ли делами связана эта негерметичность…
Впереди у меня ещё огромное количество экспериментов и опытно-промышленных работ на скважинах, а значит будут и удачи, и, увы, неудачи.
Всегда, в удачах и неудачах, следует осознавать, что сегодня в технике и технологической науке почти нет решений, которые сами по себе становятся революцией. Все новшества, дополняя друг друга или отрицая предшествующие, служат определенной ТЕНДЕНЦИИ – научно-техническому прогрессу.
И, конечно, счастье надо обретать в систематическом, неустанном служении этой прекрасной тенденции, служении честном и вдохновенном.
Да, именно в этом систематическом служении надо обретать счастье, работая над собой и стремясь вперед, а не в отдельных утехах гипертрофированного самолюбия. Тогда счастье, глубокое душевное удовлетворение от причастности к научно-техническому творчеству, от честного служения прогрессу станет постоянным, стабильным, мудрым состоянием духа, не подверженным серьезному влиянию естественных и неизбежных превратностей жизни...
* * *
Нью-Йорк,
ноябрь 2002 г.
Ровно три года назад начался наш с Таней, моей женой, пенсионный "заслуженный отдых". Мы – на американской земле, поскольку нам хотелось воссоединиться с сыном, волей судьбы живущим здесь с 1991 года. Мы с ним крепко дружим, и он нас ждал около девяти лет.
Начало американской жизни подарило мне целую эпопею, которая отняла массу сил, дала немало наслаждений и сегодня печально (и достаточно закономерно) завершилась.
Мы с новым коллегой, милым человеком, хорошим инженером и ученым предложили компании "Halliburton", одной из крупнейших в мире инновационных компаний, создающей буровую технику, свои новые технические решения в области заканчивания скважин.
Наши решения заинтересовали специалистов компании, управляющих технико-технологическими разработками. Нас дважды приглашали из Нью-Йорка в штаты Техас и Оклахома для всё более тщательного изучения наших предложений.
Совещания длились по 6–6,5 часов, и мы чувствовали, что открываем для специалистов компании нечто новое...
Помню, специалисты научного центра компании в городе Дункан (штат Оклахома) слушали нас с неподдельным вниманием и интересом, задавали серьёзные, глубокие вопросы. Мне было приятно осознавать, что и в мировом масштабе наши идеи и предложения не относят снисходительно к ерунде.
Более того, наши высокие кураторы (руководители департаментов техники и технологии бурения упомянутой выше компании) перед началом второго совещания были уверены (и прогнозировали нам), что на этом совещании будет принято положительное решение о нашем сотрудничестве.
Но вдруг на совещании обозначились какие-то разногласия среди специалистов компании. Группа ведущих специалистов, включая наших кураторов, удалилась и отсутствовала не менее полутора часов (видимо, пытались найти консенсус, но не нашли). Когда ушедшие специалисты вернулись, один из наших кураторов заявил, что компании нужно ещё около двух месяцев, чтобы принять решение.
После этого переписка с компанией практически прекратилась. Недавно тот наш куратор сообщил по телефону, что некоторые "парни" в компании считают наши объекты слишком сложными и дорогими. А сегодня пришел по почте официальный отказ от сотрудничества (с попутной вежливой благодарностью за наше внимание к компании).
Конечно, мнение об излишней сложности и дороговизне наших объектов – чушь, если учитывать их функциональные свойства, обеспечивающие уникальную эффективность. Полагаю, что истинные причины отказа от отрудничества следующие:
- у "парней" из научного центра компании есть свои творческие и финансовые интересы, осуществлению которых помешало бы вовлечение этих специалистов в реализацию наших предложений;
- есть большая вероятность того, что изложенные нами идеи могут быть в принципе самостоятельно реализованы специалистами компании в их новых конструктивных решениях (то есть произойдёт типичное творческое развитие ставших известными изобретательских идей, широко распространенное в мировой практике научно-технических разработок);
- рынок буровой техники сегодня довольно спокойный, то есть не располагает компанию предпринимать резкие движения для успешной конкуренции (в частности, не состоялся выход буровых работ на Аляску).
В общем нас не осмеяли (чему нельзя не радоваться), но и не пустили в "чужой огород"…
Что же теперь делать? Естественно, с творчеством не расставаться. Видимо, целесообразно вернуться к литературному творчеству, прежде всего, осваивать жанры рассказа и лирического очерка. По велению сердца, можно обратиться и к жанру маленькой повести. И, конечно, не забывать про стихи.
________________
Январь 2003 г.
Иногда становится очень грустно из-за того, что нет уже в жизни заведенной пружины бурной служебной деятельности. Был некий наркотик – нагромождение дел. Даже когда оно становилось непосильным, не исчезало ощущение своей нужности отрасли, чуть ли не всему человечеству. Наверное, есть какая-то прелесть в том, чтобы умереть в деле, в строю, без перехода к иной, стариковской, тихой жизни.
Но вот что нельзя забывать лично мне. По существу, я всю жизнь не служил, а творил и боролся за реализацию своих идей. Конечно, эти идеи требовали от меня не только сидения за столом, но и напряжения борьбы в десятках, сотнях инстанций, в промысловой суматохе.
Мои жизненные силы – в творчестве. Пока оно останется хотя бы в малых формах, я буду иметь стимул для жизни.
Слава богу, я могу писать литературно-художественные произведения. Это умение – вне возраста, вне прочих обстоятельств. Его-то надо и беречь!
При этом не нужно заглушать возможные приливы технического творчества. Чем чёрт не шутит – вдруг родятся ещё какие-то достойные внимания изобретательские решения.
В общем, силы для жизни искать, прежде всего, в себе! И нет другого пути. Никто не подарит мне этих сил в достаточной мере со стороны.
Поиск любой работы сугубо для денег – это совсем другое, это может подарить мне скучную тягомотину. Хотя без этого подчас не проживёшь…
Мой счастливый источник жизненных сил – творческая работа. Пусть этот источник будет и впредь в моей судьбе!
* * *
Казанский филиал ВНИИ комплексной автоматизации
нефтяной и газовой промышленности (ВНИИКАнефтегаз),
г. Казань, январь 1962 г.
Я защитил дипломный проект, по распределению переехал в Казань, уже около трех лет работаю здесь. Меня хвалят как специалиста, стал старшим инженером. Очень скоро мне стукнет 25 лет.
Последние шесть лет были посвящены мною только нефтяной промышленности. Все эти годы я не позволял себе думать о писательском пути, душил свою тягу к творчеству в литературе. Как много эти шесть лет мне дали для профессионального развития! Да, писательским пробам в них места не было, но, не буду притворяться, тяга к ним осталась. И нет смысла далее её душить, эту прекрасную тягу к литературному творчеству. Досуг свой я, в меру вдохновения и возможности, готов отдавать ему. В нем – незаменимая часть моего наслаждения, и глупо отказываться от неё…
* * *
Институт геологии и разработки горючих ископаемых,
г. Москва, апрель 1963 г.
Я стал аспирантом академического института. Мне предложена диссертационная тема на стыке технологии цементирования скважин и применения импульсного акустического метода контроля для определения технологических свойств цементного раствора и камня. Этот метод контроля позволит сравнивать их свойства, достигнутые в лабораторных условиях и имеющие место в условиях скважины. Такой обратной связью обеспечивается наиболее надежный подбор эффективной рецептуры материала для цементирования скважин в конкретных геолого-технических условиях.
Предстоит очень интересная творческая работа. Я, сам того не подозревая, хорошо подготовился к ней, набрав практический опыт создания и использования контрольной аппаратуры в Казанском филиале ВНИИКАнефтегаз и повысив квалификацию в области электронных приборов учебой на вечернем инженерном потоке Казанского авиационного института.
В этом году первый весенний день задержался. Лишь сегодня на улицы вступила весна. И как раз в такой прекрасный день мне в руки попался дневник Жюля Ренара, крупного писателя Франции. Я не могу не записать одного прекрасного высказывания этого человека. Его высказывание может стать лозунгом каждого, кто идёт в творческую деятельность, полный сил, надежд и помыслов:
"1887.
Талант – вопрос количества. Талант не в том, чтобы написать одну страницу, а в том, чтобы написать их триста… Сильные волей не колеблются. Они садятся за стол, они обливаются потом. Они доведут дело до конца… И в этом отличие талантливых людей от малодушных, которые никогда ничего не начнут… Самые мощные волы – это гении, те, кто не покладая рук работают по восемнадцать часов в сутки. Слава – это непрерывное усилие".
* * *
ВНИИ буровой техники,
г. Москва, июнь 1967 г.
Я несколько угнетен. Год назад защищена кандидатская диссертация, а сегодня я узнал, что даже в следующем, 1968 году не могу надеяться на свой раздел ("этап") в тематическом плане лаборатории. Я буду работать под руководством кандидата технических наук Кирилла Анатольевича Владимирова. Человек он приятный, благородный, но ведь самостоятельной творческой работы хочется всё равно.
Труден становится путь к автономии в науке. А автономия – цель естественная и достойная на определенном этапе личностного развития, в частности, для специалиста, ставшего кандидатом наук.
Расстроился и хотел удрать во ВНИИКАнефтегаз. Потом раздумал. Глупо бегать от ворон к павам и обратно – ещё И.А. Крылов писал, что это хорошо не кончается. Мои корни – это технология бурения, а остальное – моя добавленная эрудиция, моё подспорье (я имею в виду знания по электронике, автоматике, конструированию, методике исследований). Из этого и нужно исходить.
Кроме того, нужно быть честным (и это не громкая фраза). Защита диссертации – это в большой мере элемент создания своей материальной базы. Сейчас денег уже больше, а в начале 1968 года обещают перевести на должность старшего научного сотрудника – и стану еще обеспеченней.
Так что следует, как это было в Казани, сделаться просто тружеником, работником, расставшись с карьеристскими устремлениями, липкими, как жажда наживы.
Я пока кандидат наук "тощий". Нужно стать кандидатом наук "грузным", набравшим авторитета, получившим заметное признание в сфере ученых-буровиков, обретшим весомое положительное мнение производственников.
А для этого нужно работать по строгой системе и, для профилактики, покончить (как я уже отметил) с карьеристскими устремлениями, мешающими с душой заниматься текущей творческой работой.
________________
Июль 1967 г.
Истинный ученый не успокоится, пока не внесет ясность в обнаруженное противоречие. Истинность ученого проверяется реакцией на противоречия.
________________
Август 1967 г.
Занятия для души должны составлять заметную долю моей жизни. Литературное творчество влечет меня давно и постоянно. И, положа руку на сердце, ненамного меньше, чем научно-технические проблемы. А среди последних сейчас больше волнуют выходящие за рамки плановых заданий.
Когда мне было 19 лет, я пресек на 5 лет свои поэтические увлечения во имя глубоких научно-технических знаний. А в 25 лет поступил учиться в аспирантуру, вновь прервав возрождающиеся литературные увлечения и начав работать в железных рамках.
Сейчас мне 30 лет. Диссертация защищена, (в частности, приятно, что хорошая материальная база для семьи обеспечена). Можно позволить себе жить, удовлетворяя творческие устремления и в научно-технической сфере, и, не выходя за разумные рамки, в сфере литературного творчества. Иначе не будет полного счастья.
Творчество, удовлетворение вдохновения делает человека счастливым вне зависимости от его судьбы на лестнице должностей и званий.
________________
Январь 1968 г.
Дирекция ВНИИ буровой техники преподнесла мне приятный новогодний подарок: вернувшись из успешной командировки в Казахстан, в геологоразведочную экспедицию, которая бурит сверхглубокую скважину глубиной 7 километров, я узнал, что меня перевели на должность старшего научного сотрудника!
________________
Сентябрь 1969 г.
Нужно добросовестно работать по текущей плановой тематике, позволять себе творческие увлечения (в том числе и отклонения), почаще публиковать научно-технические статьи и подавать заявки на изобретения (но не опускаясь до халтуры), систематически читать научно-техническую литературу (главным образом, близкую к решаемым мною вопросам, а по настроению – и далекую от них), обязательно вести картотеку полезных литературных источников.
Не пресекать литературных увлечений, считать их не менее важными для меня, чем научно-технические. Но и не форсировать литературные занятия, если для них нет нормальных условий. Нужно накопить по возможности больше тем, фабул, чтобы иметь богатый материал для выбора и компоновки.
Полагаю, что моя деловая ситуация сейчас очень удачна. Мне поручено в лаборатории участие в решении именно той проблемы, которая в полной мере соответствует и моей квалификации, и моим главным творческим устремлениям. Это радикальное повышение качества разобщения пластов в скважине. Нужно суметь "сделать свою жизнь богатой интересными событиями и делами", как напутствовала меня любимая учительница Надежда Ивановна в связи с окончанием мною школы в городе Ангарске.
Ни в коем случае не стать "лежачим камнем", а это значит никогда не ограничивать себя интересом только к порученному плановому делу, не чуждаться побочных творческих дел, если они доступны и вдохновляют. А если логика жизни поддержит меня, то побочное дело можно превратить в главное.
В общем, не надо мне никаких рамок в плановой работе и дополнительных творческих увлечениях, кроме честности.
________________
Апрель 1974 г.
Только что я вернулся из Нижневартовска. Там на основе усовершенствованных технологических принципов выполнил большую работу по применению заколонных пакеров при креплении скважин, в том числе эксперимент по совместному применению трёх пакеров. Всё прошло хорошо. Но вдруг перед самым вылетом из Нижневартовска узнаю, что в одной из скважин обсадная колонна оказалась негерметичной.
И теперь несколько дней не могу найти себе места, нервничаю, испортил себе и жене радость встречи. А ведь ещё не определено, с моими ли делами связана эта негерметичность…
Впереди у меня ещё огромное количество экспериментов и опытно-промышленных работ на скважинах, а значит будут и удачи, и, увы, неудачи.
Всегда, в удачах и неудачах, следует осознавать, что сегодня в технике и технологической науке почти нет решений, которые сами по себе становятся революцией. Все новшества, дополняя друг друга или отрицая предшествующие, служат определенной ТЕНДЕНЦИИ – научно-техническому прогрессу.
И, конечно, счастье надо обретать в систематическом, неустанном служении этой прекрасной тенденции, служении честном и вдохновенном.
Да, именно в этом систематическом служении надо обретать счастье, работая над собой и стремясь вперед, а не в отдельных утехах гипертрофированного самолюбия. Тогда счастье, глубокое душевное удовлетворение от причастности к научно-техническому творчеству, от честного служения прогрессу станет постоянным, стабильным, мудрым состоянием духа, не подверженным серьезному влиянию естественных и неизбежных превратностей жизни...
* * *
Нью-Йорк,
ноябрь 2002 г.
Ровно три года назад начался наш с Таней, моей женой, пенсионный "заслуженный отдых". Мы – на американской земле, поскольку нам хотелось воссоединиться с сыном, волей судьбы живущим здесь с 1991 года. Мы с ним крепко дружим, и он нас ждал около девяти лет.
Начало американской жизни подарило мне целую эпопею, которая отняла массу сил, дала немало наслаждений и сегодня печально (и достаточно закономерно) завершилась.
Мы с новым коллегой, милым человеком, хорошим инженером и ученым предложили компании "Halliburton", одной из крупнейших в мире инновационных компаний, создающей буровую технику, свои новые технические решения в области заканчивания скважин.
Наши решения заинтересовали специалистов компании, управляющих технико-технологическими разработками. Нас дважды приглашали из Нью-Йорка в штаты Техас и Оклахома для всё более тщательного изучения наших предложений.
Совещания длились по 6–6,5 часов, и мы чувствовали, что открываем для специалистов компании нечто новое...
Помню, специалисты научного центра компании в городе Дункан (штат Оклахома) слушали нас с неподдельным вниманием и интересом, задавали серьёзные, глубокие вопросы. Мне было приятно осознавать, что и в мировом масштабе наши идеи и предложения не относят снисходительно к ерунде.
Более того, наши высокие кураторы (руководители департаментов техники и технологии бурения упомянутой выше компании) перед началом второго совещания были уверены (и прогнозировали нам), что на этом совещании будет принято положительное решение о нашем сотрудничестве.
Но вдруг на совещании обозначились какие-то разногласия среди специалистов компании. Группа ведущих специалистов, включая наших кураторов, удалилась и отсутствовала не менее полутора часов (видимо, пытались найти консенсус, но не нашли). Когда ушедшие специалисты вернулись, один из наших кураторов заявил, что компании нужно ещё около двух месяцев, чтобы принять решение.
После этого переписка с компанией практически прекратилась. Недавно тот наш куратор сообщил по телефону, что некоторые "парни" в компании считают наши объекты слишком сложными и дорогими. А сегодня пришел по почте официальный отказ от сотрудничества (с попутной вежливой благодарностью за наше внимание к компании).
Конечно, мнение об излишней сложности и дороговизне наших объектов – чушь, если учитывать их функциональные свойства, обеспечивающие уникальную эффективность. Полагаю, что истинные причины отказа от отрудничества следующие:
- у "парней" из научного центра компании есть свои творческие и финансовые интересы, осуществлению которых помешало бы вовлечение этих специалистов в реализацию наших предложений;
- есть большая вероятность того, что изложенные нами идеи могут быть в принципе самостоятельно реализованы специалистами компании в их новых конструктивных решениях (то есть произойдёт типичное творческое развитие ставших известными изобретательских идей, широко распространенное в мировой практике научно-технических разработок);
- рынок буровой техники сегодня довольно спокойный, то есть не располагает компанию предпринимать резкие движения для успешной конкуренции (в частности, не состоялся выход буровых работ на Аляску).
В общем нас не осмеяли (чему нельзя не радоваться), но и не пустили в "чужой огород"…
Что же теперь делать? Естественно, с творчеством не расставаться. Видимо, целесообразно вернуться к литературному творчеству, прежде всего, осваивать жанры рассказа и лирического очерка. По велению сердца, можно обратиться и к жанру маленькой повести. И, конечно, не забывать про стихи.
________________
Январь 2003 г.
Иногда становится очень грустно из-за того, что нет уже в жизни заведенной пружины бурной служебной деятельности. Был некий наркотик – нагромождение дел. Даже когда оно становилось непосильным, не исчезало ощущение своей нужности отрасли, чуть ли не всему человечеству. Наверное, есть какая-то прелесть в том, чтобы умереть в деле, в строю, без перехода к иной, стариковской, тихой жизни.
Но вот что нельзя забывать лично мне. По существу, я всю жизнь не служил, а творил и боролся за реализацию своих идей. Конечно, эти идеи требовали от меня не только сидения за столом, но и напряжения борьбы в десятках, сотнях инстанций, в промысловой суматохе.
Мои жизненные силы – в творчестве. Пока оно останется хотя бы в малых формах, я буду иметь стимул для жизни.
Слава богу, я могу писать литературно-художественные произведения. Это умение – вне возраста, вне прочих обстоятельств. Его-то надо и беречь!
При этом не нужно заглушать возможные приливы технического творчества. Чем чёрт не шутит – вдруг родятся ещё какие-то достойные внимания изобретательские решения.
В общем, силы для жизни искать, прежде всего, в себе! И нет другого пути. Никто не подарит мне этих сил в достаточной мере со стороны.
Поиск любой работы сугубо для денег – это совсем другое, это может подарить мне скучную тягомотину. Хотя без этого подчас не проживёшь…
Мой счастливый источник жизненных сил – творческая работа. Пусть этот источник будет и впредь в моей судьбе!
ВСЁ БОЛЬШЕ ДЛЯ ЛЮДЕЙ РАСПАХНУТОСТИ СЕРДЦА
|
3-й курс Московского нефтяного института (с 1958 г. Московского института нефтехимической и газовой промышленности) имени академика И.М. Губкина, Москва, январь 1957 г. |
Коль счастье жить тобой получено,
будь сердцем ты всегда с людьми, дари им по такому случаю тепло и свет, и оптимизм… |
Прекрасные слова написала моя мудрая и одаренная умением блистательно владеть русским языком бывшая одноклассница, по-прежнему живущая в нашем родном Ангарске, Генриетта: "Есть немало "поэтов в душе" (термин не мой), которые только одним своим участием в повседневной жизни других людей (не говоря о делах всей их жизни) приносят людям много больше радости и душевного удовлетворения, чем толстые книжки стихов, созданных усилиями поэтов, преуспевающих на этом своём поприще".
Эти слова моего милого школьного друга стали для меня напутствием на всю жизнь.
Надо быть тем самым поэтом в душе при любых делах и обстоятельствах…
* * *
4-й курс института,
октябрь 1957 г.
Цивилизованный человек отличается от дикого животного тем, что жизнь названного животного посвящена исключительно сытости и благополучию самого себя, а жизнь названного человека, по большому счету, – общественному развитию. Думаю, в человеческом общежитии самое трудное и самое яркое счастье – быть истинно цивилизованной личностью, т. е. личностью, уровень образования, культурного развития и нравственности которой позволяет ей положительно влиять на эволюцию этого общежития.
Можно ли назвать цивилизованной личностью махрового обывателя? Несомненно, нет. Он якобы работает, как все, живет честным трудом. Но потребуй от него большого напряжения душевных сил – и вылезет наружу его гнилое нутро. Вылезет с его поступками, с его неудовлетворенностью, в итоге с его пессимизмом. В обывателе всегда есть бактерия пессимизма, и развитие её можно задержать только сытостью и благополучием. Высокие мечты, благородные порывы и мужественные свершения во благо общества – это не для него. А для цивилизованной личности это – потребность души и счастливая грань судьбы!
* * *
5-й курс института,
декабрь 1958 г.
Что значит жить интересно? На этот вопрос я отвечаю так: не обкрадывать, а обеспечить функциями все те духовные богатства, которые даны тебе как человеку (мышление, волю, упорство, творческую увлеченность, чувство общественного долга …).
Сергей Броун, наш заместитель секретаря факультетского бюро ВЛКСМ по организационной работе, предложил, чтобы каждый комсомолец института взял шефство над одним из производственников, обучающихся в школах рабочей молодежи.
Это предложение имеет, в частности, ценнейшее воспитательное значение для студентов, способствуя правильному формированию каждым из них своего поведения в обществе. Наиболее эффективным воспитанием является то, которое включает расширение личного жизненного опыта, соответствующего целям этого воспитания.
* * *
Казанский филиал ВНИИ комплексной автоматизации
нефтяной и газовой промышленности (ВНИИКАнефтегаз),
г. Казань, сентябрь 1962 г.
Ум и принципиальность… Если они не связаны воедино, то принципиальность гроша не стоит. Принципиальность без ума – это бросать щуку в реку, убеждать барана, стыдить закоренелого эгоиста, превращаться на общественной работе в холуя коллектива, забыв об основном принципе любой общественной организации: взаимное доверие и уважение.
Каждую свою цель соединять с хорошо продуманной тактикой – тогда принципиальность приведет к успеху. Ни грамма донкихотского боевого азарта, всегда трезво оценивать обстановку и действовать наверняка!
* * *
ВНИИ буровой техники,
г. Москва, сентябрь 1971 г.
Одна из важных форм общения с людьми – дискуссии, а они могут включать в себя критику моей жизненной позиции в чём-то, критику моих поступков. Реагирование на эту критику – немалое искусство, если думаешь о положительном эффекте таких дискуссий для всех участников. Тут можно развить целую теорию. Но сейчас мне хочется отметить один момент.
По словам моей бабушки, матери моей мамы (как мне стало известно, бабушка имела дворянское происхождение), французская поговорка гласит: "Кто оправдывается, тот сам себя обвиняет". Мудро! Поменьше глубокомысленных объяснений, когда уверен, что прав. Достаточно одной – двух "стреляющих" фраз, доброжелательно закрывающих вопрос, а ещё лучше, окрашенных при этом чувством юмора. Так будет умерено своё нервное напряжение и с наибольшей вероятностью будут "охлаждены" и остановлены разгоряченные оппоненты.
________________
Январь 1985 г.
Уже больше года я руковожу новым большим подразделением нашего института – отделом по заканчиванию скважин. В этот период становления отдела работать пришлось очень напряженно – я серьёзно переутомился.
К счастью, мне удалось несколько дней отдохнуть от "текучки" и получить замечательный эмоциональный заряд в Ярославле – одном из прекраснейших городов России. Спасибо Тане, жене моей, что она нашла возможность оторваться от работы и составить мне компанию.
Она всё время неважно себя чувствует. Надо больше её беречь. Надо быть ещё добрее, снисходительнее, мудрее. Если мне иногда что-то не нравится в её поступках и реакциях, надо винить себя, а не её. Ведь более 25 лет я, честно говоря, не баловал её заботами, не заполнял в должной мере её духовный мир, пропадая в бессчётных командировках или надолго уединяясь в вечернее время за своим домашним письменным столом.
Надо радоваться стабильности того реального единства, что есть сейчас в наших духовных мирах и не требовать лишнего, искусственного. В этом – гарантия нашего духовного здоровья и благополучия.
А гарантией успешного жизненного поведения в целом должны быть следующие ориентиры: энергия, мудрость, принципиальность, оптимизм, расторопность, упорство, непримиримость к несправедливости. Всё это необходимо в нашем очень сложном мире.
________________
Сентябрь 1985 г.
Вот что хочется записать.
Никто не знает, сколько ему предстоит жить. А потому длительность оставшейся жизни, как правило, ни для кого не является мучительной проблемой и вызывает подчас лишь лёгкую мимолётную грусть. "О смерти говорить не надо, а надо жить, и просто жить, держа на расстоянье взгляда всё то, чем стоит дорожить", – написала одна поэтесса.
Да, именно так. Не о смерти думать, а постоянно помнить, что жизнь, отпущенную мне и тем, кто мне близок, нужно всегда, ежедневно стремиться возвышать на уровень радости, оптимизма, гармонии. Нужно возбуждать и поддерживать положительные эмоции, стремления в других людях.
А это достигается через большую работу над собой, достижение внутренней свободы в той жизни, которая реально есть, в частности, достижение высокой тактической зрелости.
Каждый день реальной, состоявшейся жизни – вот истинная драгоценность, вот куда направлять энергию ума и сердца!
________________
Ноябрь 1994 г.
С 1 ноября 1994 года я, по своему желанию и соответствующему приказу директора, через год с небольшим после защиты докторской диссертации ушел с административной деятельности в чисто научную – стал главным научным сотрудником. При этом создано три новых лаборатории, одну из их возглавил Ваничев.
Я – в лаборатории Ваничева. Нами вдвоем подписано соглашение об основных принципах моей работы в качестве главного научного сотрудника (основная цель работы, основные обязанности, основные виды текущей работы, основные права). Соглашение полностью подготовлено мной и принято Ваничевым.
Конечно, прошел через некоторые волнения. Но уже совершенно спокоен и понимаю, как я был прав в недавнем решительном поступке. Ничего более гармоничного в свете психологии и желаний моих сотрудников, выросших в высоких профессионалов, и моего собственного встречного психологического настроя, думаю, невозможно придумать.
Сделан шаг точный и своевременный, эффективный и гуманный. И, конечно, достаточно мужественный (не случайно его так трудно понимают довольно многие, видимо, помня, что я 20 лет руководил научными подразделениями – и они всегда имели высокий имидж).
Теперь надо с хорошим, ровным настроением идти в дальнейшую жизнь. А творческих замыслов и стремлений ещё достаточно.
_______________
Май 1996 г.
У меня на душе смута. Я постарался дать ощущение свободы, дать крылья всем, кто этого хочет и созрел для этого, но кое-кто строит вокруг моего поведения какие-то нелепые легенды о моей корысти, пытаясь уложить моё абсолютно добронравное поведение в прокрустово ложе своих ущербных представлений о жизни.
Особенно печально то, как, обретя власть, стал враждебен ко мне Ваничев. При любом моём успехе он стремится, чтобы я был как-то унижен. Он достаточно откровенно стремится, чтобы я стал просто его безропотным "придворным евреем", а ещё лучше, был отброшен на обочину нашего научно-технического направления.
И я думаю вот что. Надо оставаться самим собой – всегда, во всём, везде. А если отношение ко мне Ваничева будет стабильно оставаться враждебным, то спокойно, но настойчиво поискать возможность выхода из нашей лаборатории с созданием еще одного нового подразделения под моим руководством, куда пригласить сотрудников, с которыми капризный Ваничев психологически плохо уживается (такие сотрудники, несомненно, надежные и имеющие должную квалификацию, имеются в лаборатории).
_______________
Январь 1997 г.
Война Ваничева против меня "на уничтожение как специалиста" упорно продолжается. С завода-изготовителя разработанных нами объектов мне с удивлением сообщили, что он "сомневается в целесообразности изготовления" усовершенствованных заколонных пакеров, разработанных под моим руководством и заказанных акционерным обществом "Ноябрьскнефтегаз" (яркий пример диверсионных стараний Ваничева в отношении меня).
Как правило, всё у человека получается, кроме инфаркта, когда это соответствует интересам его окружения. В противном случае весьма вероятен инфаркт. Мне придётся противостоять неуважению, хамству, диверсиям, учиняемым в отношении меня Ваничевым и под его руководством. Буду делать это только на основе холодного философского ума, с непременным достоинством интеллигентного человека, не используя по возможности свою уже натрудившуюся за годы нервную систему.
* * *
Нью-Йорк,
ноябрь 2000 г.
Впервые обращаюсь к дневнику в Америке, где произошло моё и Тани, моей жены, двух пенсионеров, счастливое воссоединение с сыном, который, обосновавшись, по воле судьбы, в этой стране, ждал нас около девяти лет. Только что исполнилась первая годовщина нашего пребывания здесь. Был приятный семейный праздник. Не знаю, сколько осталось жить, не знаю, сколько осталось быть дееспособным, но знаю: пока смогу, буду что-то затевать, планировать и делать в творческой сфере для блага людей, а также для своего душевного благосостояния.
_______________
Декабрь 2005 г.
Шесть лет назад я вышел на пенсию по старости, здоровье явно перестало соответствовать моей прежней динамичной жизни.
Повторюсь: произошло моё и Тани, моей жены, двух пенсионеров, счастливое воссоединение с сыном в Америке. Он, обосновавшись, по воле судьбы, в этой стране, ждал нас около девяти лет.
Мы граждане США, полноправные члены общества, в котором живем и, видимо, будем жить до конца своих дней! Мы здесь уже не гости: государство будет защищать нас юридически и поддерживать материально. Будем жить здесь и с неизменной любовью к родной России, и с глубоким уважением, признательностью и растущей в глубине души любовью к гостеприимной Америке!
И постараемся быть полезными людям посильной волонтёрской деятельностью. Силы для жизни найдём в себе, в верной любви сына, а ещё в старой и новой дружбе, в добрых делах. Не знаю, сколько осталось жить, но уверен: пока смогу, буду что-то затевать, планировать и делать в творческой сфере для блага людей, а также для своего душевного благосостояния… Пусть сегодня многое – в прошлом, остается немало – ЖИЗНЬ!
Эти слова моего милого школьного друга стали для меня напутствием на всю жизнь.
Надо быть тем самым поэтом в душе при любых делах и обстоятельствах…
* * *
4-й курс института,
октябрь 1957 г.
Цивилизованный человек отличается от дикого животного тем, что жизнь названного животного посвящена исключительно сытости и благополучию самого себя, а жизнь названного человека, по большому счету, – общественному развитию. Думаю, в человеческом общежитии самое трудное и самое яркое счастье – быть истинно цивилизованной личностью, т. е. личностью, уровень образования, культурного развития и нравственности которой позволяет ей положительно влиять на эволюцию этого общежития.
Можно ли назвать цивилизованной личностью махрового обывателя? Несомненно, нет. Он якобы работает, как все, живет честным трудом. Но потребуй от него большого напряжения душевных сил – и вылезет наружу его гнилое нутро. Вылезет с его поступками, с его неудовлетворенностью, в итоге с его пессимизмом. В обывателе всегда есть бактерия пессимизма, и развитие её можно задержать только сытостью и благополучием. Высокие мечты, благородные порывы и мужественные свершения во благо общества – это не для него. А для цивилизованной личности это – потребность души и счастливая грань судьбы!
* * *
5-й курс института,
декабрь 1958 г.
Что значит жить интересно? На этот вопрос я отвечаю так: не обкрадывать, а обеспечить функциями все те духовные богатства, которые даны тебе как человеку (мышление, волю, упорство, творческую увлеченность, чувство общественного долга …).
Сергей Броун, наш заместитель секретаря факультетского бюро ВЛКСМ по организационной работе, предложил, чтобы каждый комсомолец института взял шефство над одним из производственников, обучающихся в школах рабочей молодежи.
Это предложение имеет, в частности, ценнейшее воспитательное значение для студентов, способствуя правильному формированию каждым из них своего поведения в обществе. Наиболее эффективным воспитанием является то, которое включает расширение личного жизненного опыта, соответствующего целям этого воспитания.
* * *
Казанский филиал ВНИИ комплексной автоматизации
нефтяной и газовой промышленности (ВНИИКАнефтегаз),
г. Казань, сентябрь 1962 г.
Ум и принципиальность… Если они не связаны воедино, то принципиальность гроша не стоит. Принципиальность без ума – это бросать щуку в реку, убеждать барана, стыдить закоренелого эгоиста, превращаться на общественной работе в холуя коллектива, забыв об основном принципе любой общественной организации: взаимное доверие и уважение.
Каждую свою цель соединять с хорошо продуманной тактикой – тогда принципиальность приведет к успеху. Ни грамма донкихотского боевого азарта, всегда трезво оценивать обстановку и действовать наверняка!
* * *
ВНИИ буровой техники,
г. Москва, сентябрь 1971 г.
Одна из важных форм общения с людьми – дискуссии, а они могут включать в себя критику моей жизненной позиции в чём-то, критику моих поступков. Реагирование на эту критику – немалое искусство, если думаешь о положительном эффекте таких дискуссий для всех участников. Тут можно развить целую теорию. Но сейчас мне хочется отметить один момент.
По словам моей бабушки, матери моей мамы (как мне стало известно, бабушка имела дворянское происхождение), французская поговорка гласит: "Кто оправдывается, тот сам себя обвиняет". Мудро! Поменьше глубокомысленных объяснений, когда уверен, что прав. Достаточно одной – двух "стреляющих" фраз, доброжелательно закрывающих вопрос, а ещё лучше, окрашенных при этом чувством юмора. Так будет умерено своё нервное напряжение и с наибольшей вероятностью будут "охлаждены" и остановлены разгоряченные оппоненты.
________________
Январь 1985 г.
Уже больше года я руковожу новым большим подразделением нашего института – отделом по заканчиванию скважин. В этот период становления отдела работать пришлось очень напряженно – я серьёзно переутомился.
К счастью, мне удалось несколько дней отдохнуть от "текучки" и получить замечательный эмоциональный заряд в Ярославле – одном из прекраснейших городов России. Спасибо Тане, жене моей, что она нашла возможность оторваться от работы и составить мне компанию.
Она всё время неважно себя чувствует. Надо больше её беречь. Надо быть ещё добрее, снисходительнее, мудрее. Если мне иногда что-то не нравится в её поступках и реакциях, надо винить себя, а не её. Ведь более 25 лет я, честно говоря, не баловал её заботами, не заполнял в должной мере её духовный мир, пропадая в бессчётных командировках или надолго уединяясь в вечернее время за своим домашним письменным столом.
Надо радоваться стабильности того реального единства, что есть сейчас в наших духовных мирах и не требовать лишнего, искусственного. В этом – гарантия нашего духовного здоровья и благополучия.
А гарантией успешного жизненного поведения в целом должны быть следующие ориентиры: энергия, мудрость, принципиальность, оптимизм, расторопность, упорство, непримиримость к несправедливости. Всё это необходимо в нашем очень сложном мире.
________________
Сентябрь 1985 г.
Вот что хочется записать.
Никто не знает, сколько ему предстоит жить. А потому длительность оставшейся жизни, как правило, ни для кого не является мучительной проблемой и вызывает подчас лишь лёгкую мимолётную грусть. "О смерти говорить не надо, а надо жить, и просто жить, держа на расстоянье взгляда всё то, чем стоит дорожить", – написала одна поэтесса.
Да, именно так. Не о смерти думать, а постоянно помнить, что жизнь, отпущенную мне и тем, кто мне близок, нужно всегда, ежедневно стремиться возвышать на уровень радости, оптимизма, гармонии. Нужно возбуждать и поддерживать положительные эмоции, стремления в других людях.
А это достигается через большую работу над собой, достижение внутренней свободы в той жизни, которая реально есть, в частности, достижение высокой тактической зрелости.
Каждый день реальной, состоявшейся жизни – вот истинная драгоценность, вот куда направлять энергию ума и сердца!
________________
Ноябрь 1994 г.
С 1 ноября 1994 года я, по своему желанию и соответствующему приказу директора, через год с небольшим после защиты докторской диссертации ушел с административной деятельности в чисто научную – стал главным научным сотрудником. При этом создано три новых лаборатории, одну из их возглавил Ваничев.
Я – в лаборатории Ваничева. Нами вдвоем подписано соглашение об основных принципах моей работы в качестве главного научного сотрудника (основная цель работы, основные обязанности, основные виды текущей работы, основные права). Соглашение полностью подготовлено мной и принято Ваничевым.
Конечно, прошел через некоторые волнения. Но уже совершенно спокоен и понимаю, как я был прав в недавнем решительном поступке. Ничего более гармоничного в свете психологии и желаний моих сотрудников, выросших в высоких профессионалов, и моего собственного встречного психологического настроя, думаю, невозможно придумать.
Сделан шаг точный и своевременный, эффективный и гуманный. И, конечно, достаточно мужественный (не случайно его так трудно понимают довольно многие, видимо, помня, что я 20 лет руководил научными подразделениями – и они всегда имели высокий имидж).
Теперь надо с хорошим, ровным настроением идти в дальнейшую жизнь. А творческих замыслов и стремлений ещё достаточно.
_______________
Май 1996 г.
У меня на душе смута. Я постарался дать ощущение свободы, дать крылья всем, кто этого хочет и созрел для этого, но кое-кто строит вокруг моего поведения какие-то нелепые легенды о моей корысти, пытаясь уложить моё абсолютно добронравное поведение в прокрустово ложе своих ущербных представлений о жизни.
Особенно печально то, как, обретя власть, стал враждебен ко мне Ваничев. При любом моём успехе он стремится, чтобы я был как-то унижен. Он достаточно откровенно стремится, чтобы я стал просто его безропотным "придворным евреем", а ещё лучше, был отброшен на обочину нашего научно-технического направления.
И я думаю вот что. Надо оставаться самим собой – всегда, во всём, везде. А если отношение ко мне Ваничева будет стабильно оставаться враждебным, то спокойно, но настойчиво поискать возможность выхода из нашей лаборатории с созданием еще одного нового подразделения под моим руководством, куда пригласить сотрудников, с которыми капризный Ваничев психологически плохо уживается (такие сотрудники, несомненно, надежные и имеющие должную квалификацию, имеются в лаборатории).
_______________
Январь 1997 г.
Война Ваничева против меня "на уничтожение как специалиста" упорно продолжается. С завода-изготовителя разработанных нами объектов мне с удивлением сообщили, что он "сомневается в целесообразности изготовления" усовершенствованных заколонных пакеров, разработанных под моим руководством и заказанных акционерным обществом "Ноябрьскнефтегаз" (яркий пример диверсионных стараний Ваничева в отношении меня).
Как правило, всё у человека получается, кроме инфаркта, когда это соответствует интересам его окружения. В противном случае весьма вероятен инфаркт. Мне придётся противостоять неуважению, хамству, диверсиям, учиняемым в отношении меня Ваничевым и под его руководством. Буду делать это только на основе холодного философского ума, с непременным достоинством интеллигентного человека, не используя по возможности свою уже натрудившуюся за годы нервную систему.
* * *
Нью-Йорк,
ноябрь 2000 г.
Впервые обращаюсь к дневнику в Америке, где произошло моё и Тани, моей жены, двух пенсионеров, счастливое воссоединение с сыном, который, обосновавшись, по воле судьбы, в этой стране, ждал нас около девяти лет. Только что исполнилась первая годовщина нашего пребывания здесь. Был приятный семейный праздник. Не знаю, сколько осталось жить, не знаю, сколько осталось быть дееспособным, но знаю: пока смогу, буду что-то затевать, планировать и делать в творческой сфере для блага людей, а также для своего душевного благосостояния.
_______________
Декабрь 2005 г.
Шесть лет назад я вышел на пенсию по старости, здоровье явно перестало соответствовать моей прежней динамичной жизни.
Повторюсь: произошло моё и Тани, моей жены, двух пенсионеров, счастливое воссоединение с сыном в Америке. Он, обосновавшись, по воле судьбы, в этой стране, ждал нас около девяти лет.
Мы граждане США, полноправные члены общества, в котором живем и, видимо, будем жить до конца своих дней! Мы здесь уже не гости: государство будет защищать нас юридически и поддерживать материально. Будем жить здесь и с неизменной любовью к родной России, и с глубоким уважением, признательностью и растущей в глубине души любовью к гостеприимной Америке!
И постараемся быть полезными людям посильной волонтёрской деятельностью. Силы для жизни найдём в себе, в верной любви сына, а ещё в старой и новой дружбе, в добрых делах. Не знаю, сколько осталось жить, но уверен: пока смогу, буду что-то затевать, планировать и делать в творческой сфере для блага людей, а также для своего душевного благосостояния… Пусть сегодня многое – в прошлом, остается немало – ЖИЗНЬ!