В Иркутске мне цыганка нагадала, что буду жить до двадцати восьми. А мне тогда семнадцать миновало, и, помню, грустно стало в этот миг… Я на цыганку вовсе не в обиде: читать ладонь – профессия ее. Но как ей там еще одно увидеть – души моей начавшийся полет! Нет, ей не знать, как сложно в мире этом сплелись для судеб явь и чудеса. Мне на судьбу дана душа поэта, и мой удел – витать на небесах. А там – свои законы долголетья. Что может значить там ладони плоть, когда под крылья, словно добрый ветер, приходят дружбы строгость и тепло! Мы все в душе поэты – и не спорьте. Иначе б не желали наших встреч. И нам судьбу гадалка не испортит, коль юность в сердце мы смогли сберечь. Давайте друг для друга мы на свете подольше жить – сильней желаний нет. Ведь вы, друзья, тем ближе мне, поверьте, чем дальше наши двадцать восемь лет.